В XVI веке разгорелась борьба за Месопотамию между Сефевидами и образовавшимся на развалинах Сельджукской державы и Византии государством турок-османов.
Б.М. Данциг. Ирак. М, 1955

Малоазиатский полуостров, на котором расположена основная часть современной Турции, принадлежит к числу древних очагов зарождения и развития человеческой культуры (стоянки элохи неолита — Хацилар, Мерсин, Четал-Куюк). Начиная со II тысячелетия до н.э. Малая Азия входила составной частью в Хеттское государство, Мидию, Иран, державу Александра Македонского, Рим. СIV по XI век она была одной из провинций Византии. В XI веке на полуостров стали проникать тюркские кочевые племена огузов, основавшие на отвоеванных у Византийской империи и населенных греками, армянами, грузинами и арабами землях государство Сельджукидов. После победы в 1071 году при Манцикерте над войском византийского императора Романа IV турки-сельджуки в течение 10 лет захватили всю Малую Азию. Переселение тюркских племен с востока на запад продолжалось и в последующие века.

Под ударами монголов Сельджукское государство распалось на отдельные княжества, среди которых на рубеже XIII — XIV веков выделилось Османское княжество, названное так по имени основателя правящей династии Османа. Вождь туркменов племени кайы Эртогрул получил от сельджукского султана Ала ад-Дина Кей-Кубада I в качестве удела земли в Малой Азии. Со смертью вождя Эртогрула султан Ала ад-Дин Кей-Кубад III утвердил за его сыном Османом (1258—1324 годы) удел и княжеское звание, пожаловав ему знаки достоинства: саблю, знамя, барабан и бунчук. По имени Османа и стало называться княжество (бейлик), ставшее в 1299 году независимым, а сам Осман именовался султаном. Сын Османа Орхан (1324—1360 годы) завоевал всю северо-западную часть Малой Азии до Мраморного и Черного морей.

В 1354 году османами был захвачен город Галлиполи — укрепленный пункт на европейском берегу Дарданельского пролива. Этот город — Гелиболу, являлся ключом к завоеванию Балкан. В 1386 году была взята София, в 1389 году на Косовом поле разгромлены войска Сербии. В течение XIV — XVI веков османские султаны, ставшие именоваться к тому же и халифами — духовными главами мусульман всего мира, подчинили себе множество стран и народов. Балканский полуостров, Придунавье и побережье Черного моря в Европе; арабские страны Сирия, Палестина, Ирак, Хиджас (с его священными городами Меккой и Мединой, что дало возможность турецким султанам обьявить себя халифами), Йемен, часть Армении и Курдистана в Азии; Египет, Триполи, Тунис, побережье Красного моря в Африке — все это была османская империя, или как турки называли себя — Оттоманская Порта. Центр государства турок (так называло себя население османского государства) находился в Анатолии. 29 мая 1453 года турки штурмом взяли Константинополь, и султан Мехмед II перенес туда свою столицу, переименовав город в Истанбул. Затем были завоеваны Афины, греческое княжество Морея. В1461 году Мехмед II занял последний независимый осколок Византийской империи — Трапезунд. Впоследствии Турцией были захвачены часть Грузии и Армении, а также часть Ирана.

В 1514 году армия турецкого султана Селима Грозного завоевала Северный Ирак, через два года — Сирию, Палестину, Египет и Хиджаз — мамелюкское государство было уничтожено. Начались многолетние войны Оттоманской Порты и Ирана.

Обладание Ираком Арабским стало еще более необходимым для турецких Султанов после того, как в 1517 г., по завоевании Египта, Селим принял титул «халифа», заставив увезенного им с собой из Каира последнего Аббасида, Мутеваккиля ибн Амриль Хакима, отказаться в свою пользу от этого титула и уступить себе сопряженные со званием «наместника пророка Божия» права и преимущества духовного главы мусульманского мира. Сделавшись, таким образом, преемниками Аббасидских халифов, турецкие Султаны стали естественно считать Багдад, бывшую столицу последних, своим достоянием, а на персов, владевших этим городом, смотреть как на узурпаторов, которых те же Аббасиды подвергали преследованиям и гонениям за их шиитские верования. Между тем, для Персии переход Ирака Арабского с его шиитскими святынями под власть суннитской Турции был далеко не желателен, не только в смысле политическом, но и с точки зрения религиозной, как событие, знаменовавшее собою прекращение свободного доступа персидских паломником к тамошним святыням.

Таким образом, под видом распри из-за обладания Ираком Арабским возобновлялась, в сущности, исконная борьба между суннитством и шиитством с тою лишь разницей, что противниками шиитов-персов вместо халифов-арабов были на этот раз халифы-османы. Борьба эта, затянувшаяся до настоящего времени, велась с переменным счастием, так как Персия не упускала ни одного удобного случая вырвать Ирак Арабский из рук Турции. Последняя, со своей стороны, крепко держалась за эту окраину и упорно отстаивала ее от посягательств Персии, несмотря на трудность борьбы, усложнявшейся стремлением местных арабских племен к национальной свободе и независимости, не говоря уже о необходимости считаться с интересами различных европейских держав, пустивших корни на этой окраине и враждебно относившихся друг к другу вследствие соперничества и торговой конкуренции. Ирак Арабский впервые отошел к Турции в царствование Сулеймана I, сына и преемника первого халифа из дома Османов, — Султана Селима, которому преждевременная смерть помешала осуществить свои притязания на Багдад — наследие Аббасидов. Обстоятельства благоприятно сложились для приведения в исполнение этого предприятия новым повелителем Турции. В Персии произошла перемена царствования и вместо скончавшегося в 1524 г. Шаха Исмаила, основателя персидского могущества, на престол вступил его десятилетний сын, Шах Тахмасп, за время малолетства которого предводители иранских племен занялись сведением личных счетов, что привело государство к полной анархии. Внутренняя неурядица не преминула сейчас же отразиться на окраинных персидских наместничествах, вызвав в них центробежные стремления, которые привели к тому, что наместник Азербайджанской провинции изъявил готовность передаться на сторону Султана, а персидский губернатор Багдада поступил еще решительнее и отослал в Константинополь ключи вверенного ему города.

При наличности подобных фактов, Султан Сулейман решил не медлить более с походом на Ирак и весной 1534 г. лично повел свои войска, но не прямым путем на Багдад, а через Тавриз, в рассчете, что падение последнего повлечет за собой сдачу бывшей столицы Аббасидов. Ожидания Султана вполне оправдались, и едва весть о захвате турками главного города Азербайджана дошла до заменившего губернатора-изменника коменданта Багдада, персидского военачальника Мухаммеда Бека, последний без боя поспешил очистить город, в который повелитель Османов не преминул совершить свой торжественный въезд. Сулейман употребил свое почти полугодовое пребывание в Багдаде на переустройство на турецкий лад новозавоеванного края, поделив его на лены и введя в нем османскую администрацию. При этом Султан, как истый суннит, не забыл и своих единоверцев, не пользовавшихся почетом за время персидского владычества в Багдаде: ради поднятия значения суннитства, он, между прочим, восстановил мечеть, где находится гробница Абу-Ханифы, основателя того суннитского толка, последователями которого являются турки.

Покончив со всеми этими делами, Сулейман двинулся в обратный путь прежней дорогой через Курдистан и Азербайджан, так что южный Ирак с его столицею Бассорой остался не завоеванным. Бассора добровольно подчинилась Турции четыре года спустя по занятии Багдада, а именно в 1538 г., когда бассорский правитель, арабский шейх Рапшд, вручил Сулейману чрез своего сына, нарочно отправленного в Константинополь, ключи от этого города. Такой шаг со стороны шейха Рашида был в значительной степени вызван опасениями захвата Бассоры португальцами, которые успели к этому времени утвердить свое владычество не только на индийских морях, но и на Персидском заливе, где еще в 1515 г. они завладели островом Ормуздом и постепенно взяли верх над арабами, бывшими дотоле полновластными хозяевами на водах этого залива. Благодаря признанию бассорским эмиром Рашидом суверенитета Османского Султана весь Ирак Арабский объединился под властию Турции.

Судьбы этой окраины, тесно связанные с жизнью самого Багдада, находились в неменьшей зависимости от общего хода исторических событий в Турции и Персии и по той причине, что Ирак Арабский продолжал всегда оставаться яблоком раздора между этими соседними мусульманскими государствами. В частности, южноиракская, или что то же бассорская история, была нераздельно слита с общей историей Ирака Арабского и распадается на три периода: первый охватывает эпоху правления считавшихся вассалами Турции полунезависимых арабских эмиров и характеризуется серьезным националистическим движением среди местных арабов; второй период, начало которого совпадает с первыми годами XVIII столетия, ознаменовался полным подчинением южного Ирака полунезависимым Багдадским Пашам, правившим преемственно и назначавшим от себя наместников в Бассору, и, наконец, третий период начинается с тридцатых годов минувшего XIX столетия и может назваться эпохою постепенного усиления связей Ирака вообще и южного Ирака в частности с остальной Империей и преобразования этой окраины в духе европейских реформ, проведенных в самой Турции. Соответственно указанным периодам изложение исторических событий, имевших место в Ираке Арабском, разделено на три главы: в первой их них обозреваются события с момента появления Османов на этой окраине по 1702 г!; во второй — с 1702 г. по 1831 г. и, наконец, в третьей — с 1831 г. по начало XX столетия. Эмир Рашид, осыпанный милостями Султана за свое добровольное подчинение, был утвержден на посту бассорского правителя, в качестве вассала Турции. Зависимость от последней выражалась внешним образом в молитве за повелителя Османской Империи и в чеканке монеты с его именем и была, таким образом, вполне номинальной. Естественно, что турецкое правительство стремилось к более прочному и осязательному подчинению этой окраины, в чем интересы его находились в прямом противоречии с заботами местных арабских эмиров сохранить за собой возможно полную независимость. На этой почве между арабами и турками не могло не возникнуть столкновений, первое из которых, отмеченное историей, относится в 1546 г., когда Багдадский Вали Эйяс Паша, по предписанию из Константинополя, выступил в поход против того же эмира Рашида. Поход был вызван отказом последнего выдать туркам укрывшихся у него в Бассоре мятежников, из-за которых эмир Рашид поплатился потерей своего места и изгнанием из пределов Ирака.

Суровый урок, данный эмиру Рашиду, был вызван опасениями Султана Сулеймана потерять Бассору, которая, ввиду новых политических планов повелителя Турции, приобрела в его глазах особое значение. Дело в том, что уже отец его, Султан Селим, который наследовал от египетских мамлюков, после покорения в 1517 г. Египта, ключи Кабы и титул «хранителя двух священных городов, Мекки и Медины», довел морскую границу Турции до Красного моря благодаря завоеванию Аравийского полуострова, начатому с Йемена.

Султан Сулейман не счел возможным довольствоваться обладанием одной Аравией и задумал распространить свою власть на индийских мусульман и захватить в свои руки прибыльную индийскую торговлю. Эти планы зародились у Султана после того, как Турция благодаря присоединению в 1534—38 гг. Ирака Арабского получила доступ к Персидскому заливу или, иными словами, оказалась в соседстве с Индией и очутилась на морском пути в последнюю, где до конца XV столетия, в качестве посредников индоевропейского торгового обмена, царили арабы. Главною помехою для приведения всех этих заманчивых планов в исполнение являлись португальцы, с которыми на Красном море безуспешно воевал еще мамлюкский Султан Кансух-аль-Гури (1501 —1516 г.).

На борьбу с ними на индийских морях начали призывать Сулеймана сами мусульманские правители Индии, начиная с 1536 г., когда в Константинополь прибыло первое посольство с подобными предложениями от Гуджератского властителя Бехадур Шаха. Султан, снедаемый честолюбием, не поколебался вступить в борьбу с португальцами на всех фронтах. Выступление его против последних в самой Индии окончилось неудачей; борьба на Красном море велась с переменным счастьем и приняла затяжной характер, так что нанести им решительный удар Сулейман мог рассчитывать лишь на Персидском заливе, где у турок единственной морской базой была Бассора, приобретавшая, таким образом, исключительное значение. На перенесение борьбы на Персидский залив повлиял и вызывающий образ действий португальцев, которые, не довольствуясь занятыми в 108 г. Маскатом и Е 1515 г. островом Ормуздом, захватили, почти одновременно с водворением турок в Ираке, все Хасское побережье залива с городом Катифом, где устроили свою крепость и факторию и, сделавшись соседями Бассоры, явились непосредственной угрозой для Ирака. Все эти обстоятельства заставили Султана Сулеймана не медлить долее с усилением оборонительных средств бассорского порта, куда в 1552 г. была отправлена из Суэца эскадра в 30 судов с 16-тысячным экипажем, под начальством Пири Раиса.
А. Адамов. Ирак Арабский. СПб, 1912

В 1534 году султан Сулейман Великолепный захватил почти всю Месопотанию, включая Багдад, Кербелу и Неджеф. Еще раньше у Сефевидов были отняты города по верхнему Тигру — Диярбакыр, Нусайбин, Мосул. В1538 году турецкие войска заняли Басру. В дальнейшем многие области Месопотамии и даже Басра или Багдад часто переходили под власть Ирана. Более или менее прочно турки подчинили Месопотамию в XVII веке.
Б.М. Данциг. Ирак. М, 1955

В 1621 году войска персидского шаха Аббаса после осады взяли Багдад, отвоеванный турецкой армией султана Мурада IV только через 17 лет.

В результате ирано-турецких войн по договору 17 мая 1639 года Ирана и Османской империи территория Ирака вошла в состав Турции.

В исторической жизни двух государств, наиболее влиявших на судьбы Ирака Арабского, наступил новый перелом. Персия, по смерти Шаха Аббаса, снова стала ареною междоусобий и внутренних неурядиц, которые начали постепенно расшатывать мощный государственный организм, созданный великим правнуком основателя Сефевидской династии Шаха Исмаила. Турция же, дошедшая до крайних пределов упадка и разложения, обрела в лице Султана Мурада IV повелителя, отличавшегося смелым и решительным характером и несокрушимой силой воли. Тринадцатилетний Мурад вступил на престол в 1623 году, т.е. в самый разгар внутренних и внешних бедствий и несчастий, обрушившихся на Османскую Империю, и сам едва не погиб в водовороте бунтов, мятежей и восстаний. В1632 г., когда взбунтовавшиеся янычары и сипаи в течение двух месяцев бесчинствовали в столице и стали уже добираться до головы самого Мурада, последний неожиданно для всех проявил свою сильную и недюжинную личность: подавив в крови беспощадных казней мятежи и восстания на протяжении всей Империи, он вернул авторитет правительству и мощь государству, а восстановив дисциплину и повиновение в войсках, он обеспечил порядок и спокойствие внутри Турции.

После того, как внутренние враги были раздавлены, Мурад IV всей своей силой обрушился на Персию, война с которой не прекращалась с самой смерти Шаха Аббаса, но не украсила новыми лаврами турецкого оружия, так как даже предпринимавшаяся самим Хосрев Пашой, в 1630 и в 1631 году, осада Багдада неизменно оканчивалась неудачей. Султан решил лично руководить военными действиями против Персии и в 1635 г. выступил в поход, завершившийся взятием Эривани и разграблением Тавриза, и вернулся в Константинополь лишь с наступлением зимы. Уже в следующем году персы успели отбить у турок все завоеванные города, так что Султану снова пришлось стать во главе своих войск и 15 ноября 1638 года он появился под стенами Багдада, который после сорокадневной осады был взят штурмом. Возвращение столицы Аббасидов в руки их преемников в звании халифа — турецких Султанов было отпраздновано поголовной резней шиитов-персов, которых погибло в то время, по свидетельству историков, не менее 40000 человек, считая в том числе и десятитысячный персидский гарнизон.
А. Адамов. Ирак Арабский. СПб, 1912

С 30-х годов XVII века до конца первой мировой войны Ирак — под властью Османской империи, в состав которой входил тремя вилайетами — Мосульским, Багдадским и Бассорским.

Административное устройство турецких вилайетов вообще вполне тождественно. Изменение прежнего строя провинциального управления является одним из целого ряда внутренних преобразований, предпринятых Турцией, под давлением Европы, еще в сороковых годах прошлого XIX столетия. За образец при переустройстве вилайетов была взята организация французских Департаментов и, перенесенная на турецкую почву, она вылилась в окончательную свою форму в 1867 г., после того как первоначальный проект 1864 г. подвергся значительным изменениям, обусловленным практическим применением его к бывшему Дунайскому вилайету. Скопированное с Франции административное делевиэ турецких вилайетов представляется в следующем виде: каждый их них состоит под общим управлением Вали и делится на «санджаки», находящиеся в заведывании мутесаррифов; санджаки распадаются на «каза», с каймаками во главе, а «каза» состоят из «нахийэ», подчиненных ведению мудиров. При начальнике губернии или Вали находится целый штат помощников, ведающих отдельными отраслями администрации, а именно:

1) муавин или вице-губернатор; 2) дефтердар, заведующий финансами вилайета; 3) мектубчи или начальник губернаторской канцелярии; 4) драгоман вилайета, ведающий сношениями с иностранными консулами и, кроме того, второстепенные чиновники вроде заведующих «вакфами» (недвижимостями, принадлежащими мечетям), путями сообщения, кадастром, начальников почты, телеграфа, полиции и т. д. до инспекторов торговли и земледелия включительно.

Из перечисленных должностных лиц особого внимания заслуживают муавин и дефтердар, ввиду исключительного характера их деятельности. Должность муавина была учреждена, по настояниям держав — руководительниц Турции на пути преобразований, в целях открыть доступ христианским подданным Султана к непосредственному участию в администрации, почему предполагалось замещать этот пост исключительно христианами. Мера эта не дала, о'днако, всех ожидавшихся от нее результатов, так как Порта избегала предоставлять самостоятельное управление, на время отсутствия Вали, муавинам их христиан, назначая на место дефтердара старшего по службе чиновника, который имел таким образом преимущественное право замещать начальника губернии. Кроме того, вопреки предначертаниям Франции и Англии, муавин избирался не из господствующей в данной местности христианской народности, а из соперничающей с нею общины, что в значительной степени умаляло роль этого администратора из немусульман. Что касается дефтердара, то он, являясь представителем Министерства Финансов, играет в жизни провинции большую роль, так как без его надписи «верилэ» (уплатить) не может быть произведена оплата ни одного денежного документа. Зависимость этого финансового агента от Вали выражается в том, что все поступающие к дефтердару денежные переводы и ассигновки должны быть скреплены подписью начальника вилайета, без которой они считаются недействительными. В остальном деятельность дефтердара является вполне самостоятельной, так как все обязанности Вали в области финансов ограничиваются наблюдением за правильным поступлением налогов и податей, за действиями фискальных чиновников и за недопущением со стороны последних каких бы то ни было злоупотреблений. При существовании Имперского Оттоманского Банка, на который, как увидим ниже, возложено исполнение обязанностей государственного Казначейства, служебная деятельность дефтердара значительно упрощается и ему приходится иметь главные затруднения лишь с так называемыми «хавалэ». Под этим названием известны векселя, выдаваемые на провинциальные казначейства турецкими министерствами, которые, за израсходованием отпущенных им по смете кредитов, вынуждены бывают прибегать к подобному способу расплаты со своими поставщиками и кредиторами. Дефтердару предстоит в таком случае немало хлопот по изысканию свободных сумм на удовлетворение держателей подобных «хавалэ».

Кроме отдельных чиновников при Вали состоит постоянный совет или так называемый «меджлис», в состав которого, помимо муавина, дефтердара и мектубчи, входят: муфти или представитель мусульманского духовенства, наиб, т. е. заведующий шариатским судом, духовные главы немусульманских общин и четыре избранных населением члена, по двое от мусульман и немусульман (христиан и евреев). Меджлис имеет значение совещательного органа и принимает участие в прениях по всем вопросам, относящимся до управления краем, причем из его ведения изъяты все судебные дела, т. е. процессы, тяжбы и иски как уголовные, так равно и гражданские, ввиду того, что отправление правосудия не входит в круг обязанностей Вали. Помимо указанного постоянного меджлиса закон о вилайетах намечает еще созыв несколько раз в году так называемого генерального совета, составленного из выборных от населения каждого санджака в числе четырех человек, по двое от мусульман и немусульман. На обсуждение этого совета, в котором председательствует Вали, предполагалось вносить те же дела, что и в меджлис, но в более широком масштабе. Несмотря на то, что за генеральным советом признавались лишь права совещательного органа, он фактически не функционирует ввиду того, что все провинциальные Вали старательно избегают пользоваться услугами этой высшей контрольной инстанцией на местах. Вся исполнительная власть сосредоточена в руках начальника вилайэета, являющегося ответственным лишь перед Константинополем. Непосредственный контроль последнего над вилайетом выражается как в замещении всех ответственных должностей данной провинции, начиная с самого Вали и кончая начальниками каза и нахийэ, так равно в разрешении всех вопросов, связанных с событиями, выходящими за пределы обычного течения местной жизни. Вали, как полномочный хозяин вверенной ему области, обязан, между прочим, заботиться о преобразованиях и улучшениях в области народного образования, торговли, земледелия, путей сообщения, санитарного дела, общественной благотворительности и т. д. Свобода действий, предоставленная в этом отношении Вали, в действительности сильно ограничена постоянным недостатком свободных сумм, так как весь излишек доходов с вилайета, если таковой окажется, обращается немедленно на покрытие перерасходов центральных органов правительства.

В тех вилайетах, где, как с Бассоре, Вали назначается из военных, он же является и начальником местных войск; в остальных провинциях, и между прочим в Багдадской, военная власть выделена особо и должность начальника влиайета замещается гражданскими чиновниками. Вали, на которых возложена ответственность за безопасность путей сообщения и за поддержание общественной тишины и спокойствия в пределах вилайета, имеют в своем распоряжении полицию и жандармерию. В Бассорском вилайете последняя состоит из жандармов — конных, пеших и кроме того лодочников, которым поручено специальное наблюдение за многочисленными в пределах вилайета каналами, речными рукавами и особенно за болотами и топями, служащими главными притонами речных пиратов. Помимо чисто полицейских обязанностей жандармы на здешней окраине несут также пограничную службу в сопредельных с Персией местностях и охраняют почтовые и караванные дороги; жандармы-лодочники, составляющие речную таможенную стражу, расположены отдельными постами по 4 — 5 человек во всех таможенных пунктах по берегам Шатэль-араба, Тигра и Евфрата. Устройство санджаков и каза тождественно с устройством вилайетов, а стоящие во главе их мутесаррифы и каймакамы облечены теми же правами и несут те же обязанности в пределах своих уездов и волостей, что Вали в отношении всей губернии. Мутесаррифы находятся в непосредственном подчинении у Вали, от которого получают необходимые предписания и указания, а каймакамы состоят в таком же подчинении у мутесаррифов; при тех и при других имеется такой же штат чиновников, что и при Вали, но низших по рангу и потому носящих иные наименования: заведующий финансами в санджаках называется «мухасабетчи», в казах же — «мальмудири», начальник канцелярии мутесаррифа носит то же наименование «мектубчи», а при каймакаме известен под именем «кятиба». По примеру вилайетов в санджаках и казах заведены меджлисы, которые обсуждают вопросы, связанные со всеми отраслями управления, но имеют, подобно губернским, лишь совещательный характер.

Каждая каза делится, как выше было сказано, на нахийэ или общины, обнимающие собою все поселки и деревни в пределах известного района, причем самое крупное селение является местопребыванием начальника нахийэ-мудира. Последний, подчиняясь непосредственно каймакаму, служит промежуточной инстанцией между начальником казы и мухтарами или старшинами, избираемыми в числе двух, если в поселке более 20 дворов, и одного в менее крупных селениях. На мудире лежит обязанность приводить в исполнение приказы и постановления правительства, следить за правильным поступлением от мухтаров сведений о числе рождений и смертей, доводить до сведения каймакама о жалобах населения на мухтаров и, наконец, председательствовать в совете нахийэ, составленном из представителей мусульманского и немусульманского духовенства и выборных от населения. Мухтар или старшина заботится главным образом о сборе податей и налогов и является последним звеном в длинной цепи должностных лиц, составляющих администрацию вилайета. Совещательным органом при мухтаре является совет, в состав которого входят старейшины, избираемые населением в числе не менее трех и не более двенадцати человек и, кроме того, в нем обязательно присутствуют духовные представители мусульман и немусульман. Beдению этих советов, по примеру таковых же нахийэ, подлежат: распределение податей между общинами различных исповеданий данного поселка, обсуждение вопросов, относящихся до общественного спокойствия и безопасности, а также миролюбивое разрешение возникающих споров. Как мухтары, так равно и члены совета старейшин избираются на один год с правом бесконечного переизбрания.

В1893 г. была учреждена новая должность «тахсильдаров» или сборщиков, которые избираются в каза особой комиссией, состоящей из каймакама, мальмудири, заведующего кадастром и начальника местной жандармерии. На тахсильдаров возложен контроль над мухтарами и наблюдение за правильным поступлением податей, причем им вменено в обязанность принятие всех законных мер ко взысканию недоимок, начиная с продажи движимого и недвижимого имущества неисправных плательщиков и кончая арестом последних. Впоследствии к тахсильдарам прибавлены еще податные инспекторы и устроены в санджаках и казах особые комиссии для лучшего обслуживания тех же фискальных целей.

Описание административного устройства вилайета было бы не полно без упоминания о «беледийэ» или городской думе, которая в пределах Бассорского вилайета введена, помимо самой Бассоры, в главных городах санджаков Амарского, Мунтефикского и Хасского, т. е. в Амаре, Насрийэ и Хуфхуфе.

Городские думы состоят из 7 членов, избираемых на 4 года, причем голова назначается из них же в губернском городе самим Вали, а в санджаках мутесаррифами. Для избрания в думу установлен определенный ценз, а именно: избираемые должны быть плательщиками не менее 100 пиастров или 8 рублей податей и повинностей, избиратели же — не менее 40 пиастров или 3 р. 20 коп. Городские думы состоят в подчинении у административных советов вилайета и санджаков, почему ни одно из постановлений «беледийэ» не может быть приведено в исполнение без предварительного одобрения этих советов. Назначение городских дум не ограничивается одними заботами о городском хозяйстве, но имеет в виду устройство и проведение новых улиц, наблюдение за чистотой, санитарный надзор и, наконец, поддержание и улучшение путей сообщения. На покрытие расходов, вызываемых исполнением перечисленных обязанностей, городским думам предоставлено право облагать обывателей различными сборами и налогами, как то за содержание ночных сторожей, за пользование городскими весами, за проход и проезд по мостам, за продажу съестных продуктов на городских площадях, за хранение керосина и спирта в особых, устроенных за городом, складах; сюда же относится сбор с экипажей, с лодок, с бань, боен, кофеен и т. д. Большая часть этих доходов сдается в аренду частным лицам, которые, выплатив «беледийэ» условленную сумму, непосредственно заведуют сбором арендованных ими налогов. Для примера приведем размер главных налогов, взимаемых Бассорской городской думой: 1) на содержание ночных сторожей взимается с каждой лавки про 4 пиастра или 32 к. в месяц; 2) за проезд по мосту: осла с вьюком 1/2 пиастра или 4 к.; с лошади или верблюда по 8 к.; за пропуск мелких барок по 40,60,80 к., смотря по величине их, с больших барж по 2 р. 40 к.; 3) с приводимых на продажу животных и с привозимых овощей, фруктов и т. д. по 1У2% ad valorem; 4) за хранение керосина по 8 к. в месяц с ящика керосина и по 4 к. со спирта; 5) с экипажей взимается по 40 к. в месяц; с кофеен, караван сараев и бань по 80 к. в месяц; 6) с боен в пользу городской думы поступает по 40 к. с каждого приводимого на убой барана или козла и по 24 к. с барашка или козленка и т. д.

Судебная часть, выделенная из-под власти Вали, образует самостоятельное ведомство. Турецкие суды, по устройству своему делятся на «мехкемэишерийэ» и «мехкемэи-низамийэ»; первые суть дореформенные суды, в которых дела решаются на основании «шариата» или законоположений ислама; вторые представляют собою новые суды, устроенные на европейских началах, плод реформаторской деятельности, которая обуяла Турцию со времени издания в 1839 г. султаном Абдул-Меджидом знаменитого Хатти-шерифи Гюльханэ. В последнем Султан обеспечивал всем своим подданным, без различия вероисповедания, неприкосновенность жизни, чести и имущества. Тогдашние турецкие преобразователи, находившиеся под сильным влиянием Франции, приняли наиболее легкую систему издания усовершенствованных гражданских и уголовных законов, воспроизводя таковые с соответствующих французских кодексов. Таким образом, в течение 40 лет, начиная с 1840 г., был издан целый ряд уложений и законодательных сводов почти по всем отраслям судопроизводства.

Одновременно с этим шло преобразование на французский лад самых судов, получивших, однако, окончательное свое устройство не ранее 1879 г. Новые турецкие суды, не считая мировых судов, распадаются на три категории: 1) суды первой инстанции; 2) апелляционные суды и 3) кассационный суд в Константинополе.

Мировыми судами считаются административные советы нахийэ или советы старейшин, которые призваны оканчивать дела мировыми сделками; они же рассматривают мелкие иски, налагают незначительные по своим размерам штрафы, подвергают тюремному заключению на срок не свыше одних суток и наконец имеют право производить домашние обыски. Постановления этих судов не обязательны для тяжущихся, которые могут переносить свои иски в суды первой инстанции, существующие в каждой казе. Суды первой инстанции или «бедайэт-мехкемэси» состоят из председателя в лице «наиба» или заведующего шариатским судопроизводством и двух выборных членов, по одному от мусульман и немусульман; в тех случаях, когда разбору подлежат проступки и правонарушения полицейского характера, к указанному составу прибавляется начальник жандармерии, исполняющий обязанности товарища прокурора, судебный следователь и секретарь. Приговоры этих судов безапелляционны по делам перенесенным из мировых судов, а также по гражданским искам, не превышающим 5 000 пиастров или 400 рублей, и по тяжбам касающимся недвижимых имуществ, приносящих дохода не свыше 500 пиастров или 40 рублей. Эти же суды заменяют собою коммерческие суды первой инстанции в тех местностях, где таковые особо не заведены, причем к двум вышеуказанным заседателям, избираемым обыкновенно на два года и получающим за исполнение своих обязанностей по 200 пиастров в месяц, прибавляется в таких случаях третий, избранный купечеством казы и служащий безвозмездно.

Суды санджака являются апелляционной инстанцией для судов казы и имеют четыре отделения: гражданское, торговое, исправительной полиции и уголовное. В отношении гражданских исков, размеры которых не превышают 10 000 пиастров или 800 рублей, и тяжб, касающихся недвижимостей, доходы с которых не превышают 1 000 пиастров или 80 рублей, постановления судов санджака признаются окончательными. Гражданское отделение этих судов состоит из председателя, он же заведующий шариатским судопроизводством, и двух выборных из мусульман и немусульман; в коммерческом отделении председатель назначается Министром Юстиции, а два заседателя избираются купечеством. Отделение исправительной полиции имеет тот же состав, что и гражданское, а с прибавлением к нему двух дополнительных выборных заседателей, прокурора, следователя и секретаря обращается в уголовный суд санджака.

В губернском городе устройство судов тождественно с только что описанным, и лишь суд исправительной полиции отличается тою особенностью, что исполняет еще обязанности обвинительной камеры. Суды главного города вилайета служат одновременно и апелляционными инстанциями для судов санджаков; кассационный же суд находится в Константинополе, куда поступают на кассацию все дела из губернских судов. Отдельных коммерческих судов, за исключением самой Бассоры, не существует в пределах Бассорского вилайета, и они заменяются, как выше указывалось, обыкновенными гражданскими судами с добавлением к составу последних выборных членов от купечества. Бассорский коммерческий суд состоит из председателя и четырех членов, избранных поровну от мусульман и немусульман, к которым, при разборе смешанных дел, т. е. таких, где одна из тяжущихся сторон принадлежит к иностранному подданству, добавляется еще два заседателя, принадлежащих к национальности иностранца. Такие же смешанные суды, начиная с 1879 года, стали применяться к уголовным процессам, в которых замешаны иностранцы, причем самый разбор дела в турецком суде происходит не иначе, как в присутствии драгомана заинтересованного Консульства. Помимо турецких судов в пределах Османской Империи действуют еще Консульские суды, в которых, на основании капитуляций, разбираются, без всякого вмешательства турецких судебных чинов, все гражданские и уголовные дела, касающиеся тех или других иностранноподданных; наконец, нельзя не упомянуть еще о судах отдельных немусульманских общин, за духовными главами которых турецкими Султанами была признана сначала довольно широкая юрисдикция. Последняя с течением времени была значительно сужена и ограничивается ныне вопросами семейного и наследственного права, о чем подробнее будет говориться в IV главе настоящей книги. Наравне с вышеописанными новыми судами в Турции продолжают действовать старые шариатские суды или мехкемэи-шерийэ, в которых дела решаются на основании Корана, преданий о жизни и деятельности Мухаммеда и обширных толкований к ним, написанным мусульманскими богословами в течение VII — XI веков. Шариатским судам подлежат все дела, касающиеся семейных и наследственных тяжб мусульман вакфов (заповедных недвижимостей, отказанных на мечети и дела благотворительности), причем, по желанию тяжущихся, юрисдикция их распространяется и на другие стороны мусульманской жизни. Немусульманам приходится прибегать к компетенции шариатских судов в случае малолетства наследников или возникновения тяжбы между совершеннолетними наследниками лица, не оставившего завещания; наконец иностранноподданные, владеющие недвижимостью в пределах Османской Империи и приравненные законом 1867 г. к турецкоподданным, по многим вопросам, относящимся до недвижимой собственности, не могут обойтись без шариатских постановлений. Шариатский суд не знает сложного судопроизводства и его решения постановляются единолично представителем местного мусульманского духовенства; апелляционной инстанцией для него является Шейхуль-исламат в Константинополе. Другою особенностью шариатского суда нужно считать недопущение свидетельских показаний христиан против мусульман, что, по настояниям держав, было устранено в преобразованных турецких судах.
А. Адамов. Ирак Арабский. СПб, 1912

Вторичное появление в Багдаде Хасана Паши знаменует собою начало второго периода истории Ирака под турецким владычеством, когда Багдадские Паши, объединив под своею властью северный и южный Ирак, а также всю Месопотамию с южным Курдистаном, стали почти независимыми от Константинополя вершителями судеб этой обширной окраины.

Созданию такого исключительного положения содействовало, главным образом, стремление Турции вознаградить себя на счет своей восточной соседки Персии за территориальные уступки, сделанные на основании Карловицкого мирного договора 1699 г., в пользу Австрии, Венеции и Польши. В Персии внутреннее разложение и смута, сопутствовавшие падению Сефевидской династии, начинали сказываться все заметнее и все более и более ослабляли монархию, которая не была поэтому в силах дать должный отпор турецким посягательствам. Наметив к захвату персидские провинции: Азербайджан, Арделян, Луристан и Хузис-тан, пограничные с Ираком Арабским, Порта должна была предварительно подумать об усилении своего положения на этой весьма удаленной окраине. Достичь цели, не усиливая власти и влияния Багдадских Пашей, было тем невозможнее, что для Ирака, при наличии в нем арабского движения, требовалась особенно сильная рука, которая, после вторжения турецких войск в пределы Персии, была бы в состоянии сдержать арабов, дабы, восстанием, поднятым в тылу действующей армии, они не сыграли в руку персам. Таким образом, стремление Хасана Паши укрепиться на своем посту чрез упрочение своей власти совпадали с намерениями Порты усилить этого пограничного губернатора, ввиду предстоявшей борьбы с Персией. В результате, все мероприятия Хасана Паши, направленные к поднятию своей силы и значения, встречали сочувствие и одобрение правительства, что дало ему возможность сосредоточить в своих руках исключительное могущество. Искусная же политика Хасан Паши и особенно его сына, Ахмеда Паши, построенная на застращивании Порты, то искусственно поднятыми восстаниями арабов, готовых, якобы, передаться Персии, то мнимыми намерениями самих Пашей перейти на сторону Шаха, помогли им так прочно усесться в Ираке, что Багдадское наместничество стало наследственным в их роде, представители коего правили этой окраиной в течение целых трех четвертей XVIII столетия.

Назначение Хасана Паши на пост Багдадского Вали обусловливалось не только придворными его связями, ибо он был женат на дочери фаворита Султана Мухаммеда IV, но и личными его заслугами, так как даже в неудачной для Турции войне с Австрией, завершившейся унизительным Карловицким миром, он успел выдаться своими военными дарованиями. Награжденный по окончании войны тремя бунчуками, Хасан Паша получил сначала пост Вали Карамании, но вскоре же был переведен в Багдад, где пробыл в течение двадцати одного года, до самой своей смерти, последовавшей в 1723 году.

Первым делом, которым Хасан Паша занялся по прибытии своем в 1702 г. в Багдад, было обуздание янычар. Если в самой столице Империи эта буйная солдатчина забрала такую власть, что не только свергала высших должностных лиц государства и самих султанов, но не останавливалась даже перед умерщвлением последних, то можно себе представить, как обходилась эта вольница с губернаторами провинций и особенно таких глухих и отдаленных, как Ирак Арабский. Для уяснения той роли, которую янычары играли на этой турецкой окраине, необходимо коснуться в двух словах тогдашнего янычарского войска. Создатель «иеничери», т. е. нового войска, Султан Ухран, сын Султана Османа, родоначальника Османской династии и основателя турецкого могущества, образовал его исключительно из христианских мальчиков, которые в отроческом возрасте отбирались у родителей, обращались в ислам и получали строго военное воспитание. Оторванные от родины, потерявшие свою веру и лишенные всяких привязанностей, так как им лишь впоследствии было разрешено обзаводиться семьей, янычары, естественно, жили исключительно своим военным ремеслом и были вполне преданы своему полковому «очагу». При таких условиях не было ничего удивительного, что это войско составляло цвет турецкой армии и в течение долгого времени являлось главной причиной непобедимости османского оружия. Постепенно организация эта утратила свой первоначальный характер и в ряды янычар начали приниматься сперва их сыновья, затем посторонние лица и, наконец, все желающие. В Ираке Арабском янычары составляли городские гарнизоны, которые находились под начальством своего Аги, присылавшегося непосредственно из Константинополя, и предназначались исключительно для защиты городов, так что местные Паши могли ими пользоваться против арабов или курдов не иначе, как с разрешения Порты или Великого Везиря. Помимо того, Паши не могли ни арестовывать, ни наказывать провинившихся или совершивших преступление янычар, так как они были подсудны только своим собственным начальникам. Благодаря такому ограничению власти Пашей по отношению к янычарам и полному изъятию последних из-под юрисдикции Иракских губернаторов, не только сами янычары пользовались безнаказанностью, но и все записавшиеся в их ряды, которым грозила законная кара, избегали таким образом суда и следствия. Запись же в янычары не обязывала нести все тягости военной службы, а, оставляя за каждым внесенным в списки полную свободу предаваться своим обычным занятиям, налагал на них лишь обязательство выплачивать ежегодно известный оброк за право пользоваться званием янычара. Если всякие недобросовестные дельцы и темные аферисты стремились попасть в янычары для избежания судебных преследований, то мирные граждане, и особенно из зажиточных, записывались в ряды этого войска, ради обеспечения себе личной и имущественной безопасности ввиду того, что янычары не стеснялись прибегать к вымогательствам и даже к насилиям над богачами и знатью, не приписанными к их полкам. Таким образом, городские жители почти поголовно числились, по тем или другим соображениям, в списках янычар, которые приобретали, благодаря этому, исключительное влияние на ход местных событий и, в свою очередь, подчинялись воздействию местных партий и течений. Вали не могли поэтому ничего поделать с янычарами и являлись не более чем послушными орудиями в руках этой буйной разнузданной солдатчины. Настоящих янычар насчитывалось в Ираке Арабском свыше 15 тысяч человек, из коих около 8 000 приходилось на Багдад, не менее 500 человек на Бассору, а остальные были разбросаны небольшими гарнизонами по различным крепостям. Изо всего вышесказанного понятно, почему Хасан Паша, задавшийся целью укрепить свое положение в Ираке, прежде всего принялся за создание противовеса янычарам и завел в этих видах, с одобрения тогдашнего Великого Везиря, отпустившего на это крупную сумму, особый корпус «левендов» или регулярнойлсавалерии, которая, вместе с личной гвардией Паши и со всеми иррегулярными его войсками, представляла настолько значительную военную силу, что могла померяться с янычарами. Последним пришлось вследствие этого смириться перед Хасаном Пашой и превратиться в послушных исполнителей велений нового Багдадского Вали.

Следующим затем политическим мероприятием Хасана Паши, направленным к закреплению за собой Иракского наместничества, было подчинение местных арабских племен. Для этого он пустил в ход различные средства, начиная с отправки карательных экспедиций против наиболее непокорных племен и кончая подкупами и подарками, причем им впервые был удачно применен к арабам принцип «divide et impera», ставший с тех пор краеугольным камнем турецкой политики на здешней окраине. Применение указанного принципа выражалось, главным образом, в раздаче правительственных земель и пастбищ, отнятых у одного племени другому; в поддержке честолюбивого родственника того или иного могущественного шейха для того, чтобы посеять раздор в самой семье последнего; наконец, в пожаловании почетных титулов, званий и крупных денежных подарков в целях добиться дружбы тех шейхов, содействие которых было ему необходимо для борьбы с враждебными племенами. Подобными мерами Хасан Паша не только достиг полного подчинения себе иракских арабов, но и приобрел над ними исключительную власть, дозволившую ему обратить местные племена в орудие для приведения в исполнение его честолюбивых замыслов. Союз между Хасаном Пашой и арабами был скреплен женитьбой сына Ахмеда на дочери одного из самых влиятельных в Ираке арабских шейхов — эмира Хиллэ.

Обеспечив себе повиновение янычар и подчинение арабов, Хасан Паша мог подумать о дальнейшем расширении своей власти и увеличении своего могущества, для чего ему необходимо было добиться от Порты согласия на присоединение к вверенному его управлению Багдадскому пашалыку соседних провинций и округов, а именно: Шехризора или южного турецкого Курдистана, подчинявшегося самостоятельному трехбунчужному Паше; затем Мардина, находившегося под управлением особого воеводы, и, наконец, Бассоры, куда двухбунчужный Паша назначался непосредственно Султаном. Для достижения своей цели он воспользовался приготовлениями к войне с Персией и представил Порте вполне обоснованные соображения о невозможности Багдадскому Паше успешно бороться с персами, опираясь лишь на войска одного своего округа и покрывая военные издержки исключительно доходами последнего. В Константинополе не могли не согласиться с правильностью его взгляда, и Курдистан с Мардином были поставлены в полную зависимость от Хасана Паши.

Гораздо труднее было оттянуть к себе Бассорскую провинцию, но и в этом случае благоприятные обстоятельства помогли честолюбцу. Дело в том, что назначенный в 1706 г. губернатором Бассоры Халиль Паша отправил туда сначала своего кехью или интенданта, который своими неумелыми действиями вызвал серьезное восстание Мунтефиков, под предводительством сына известного Мани. Халиль Паша по прибытии в Бассору сместил сына Мани, назначив на его место другого шейха, которого Мунтефики отказались признать; когда же Бассорский Вали попробовал принудить их к этому силой и лично предпринял против них поход, Мунтефики нанесли ему решительное поражение и, вдобавок, разграбили Бассору. Усмирение восставших было поручено Багдадскому Вали Хасану Паше, который отрядил своего кехью Мустафа Ату и добился от Порты, после удачного исполнения последним возложенного на него поручения, назначения самого усмирителя на пост Бассорского губернатора. За время правления названного кехьи, с 1708 по 1712 г., Мунтефики сидели спокойно, но как только Порта вздумала назначить в Бассору своего ставленника, Османа Пашу, беспорядки возобновились с прежней силой. Все последующие Вали, назначавшиеся из Константинополя, или совсем не попадали в Бассору, так как по дороге на них нападали арабы, грабили их караваны и иногда умерщвляли их самих; или же, вскоре по прибытии в столицу южного Ирака, им приходилось спешно ее покидать из-за непрестанных арабских восстаний, требовавших постоянного напряжения сил и несметных расходов на снаряжение военных экспедиций. Вследствие этого на Бассорское губернаторство не находилось уже охотников, особенно после того, как последний из назначенных в Бассору Вали, Хасан Юрук Паша, оказался совершенно не в состоянии справиться с поднятым в 1715 г. Мунтефиками возмущением, в котором приняли участие и могущественные БениЛямы. Порте пришлось отозвать Юру-ка Пашу и снова поручить Багдадскому Хасану Паше усмирение восстания, которое, в случае промедления, грозило принять опасные размеры ввиду того, что часть Бени-Лямов, откочевавшая незадолго перед тем в Персию, готовилась вторгнуться в пределы Ирака вместе с тридцатитысячным отрядом арабов Ховейзы. Смирив арабов почти без пролития крови, Хасан Паша предложил правительству назначить в Бассору своего сына Ахмеда, ручаясь не только за поддержание полного спокойствия в южном Ираке, но и за правильное поступление в казну причитавшихся с этого края доходов. Порте ничего не оставалось делать, как согласиться на это предложение, и в том же 1715 году сын Хасана Паши, Ахмед Паша, был назначен на пост Бассорского Вали.

Таким образом Багдадскому наместнику удалось включить в состав подчиненного ему пашалыка и южный Ирак с главным городом Бассорой, судьба которой, благодаря этому, была еще теснее связана с общим ходом событий в Багдаде и с деятельностью тамошних пашей. Отныне Бассора окончательно утратила свою административную самостоятельность, так как Багдадские наместники стали присылать сюда своих доверенных служащих с титулом «мутесаллимов», и даже местный «капудан-паша», назначавшийся до тех пор Султаном из высокочиновных моряков, обратился в простого офицера на службе у Багдадского Паши. Последний стал, таким образом, фактическим начальником бассорской флотилии, состоявшей из нескольких десятков плоскодонных судов, предназначенных для борьбы с пиратами на реках и каналах южного Ирака, и принял на себя заботы о поддержании порядка и безопасности на всех водных путях в пределах подчиненной ему окраины.

По присоединении южного Ирака под властью Хасана Паши оказалась область, не уступавшая по своим размерам Египту и обнимавшая все пространство от Персидского залива и пределов Сирии до персидской границы. Багдадский Паша стал едва ли не самым могущественным изо всех провинциальных Вали Турецкой империи, особенно если принять во внимание, что в его руках сосредоточился весь доход с этой обширной территории, достигавший весьма крупных размеров, так как значительную сумму составляли одни таможенные поступления с оживленной индоевропейской торговли, происходившей как через Персию, так равно через Бассору с Багдадом. Военная сила Паши состояла из сорокатысячной армии, наполовину набранной из арабов, помимо нескольких тысяч прислуги, пажей, телохранителей и других лиц, состоявших на личной его службе. Двор Багдадского Паши по пышности и великолепию не имел себе подобных в Империи и мог быть приравнен лишь к двору самого Султана, так как в далеком Багдаде существовали те же придворные должности, что в Константинопол был заведен огромный гарем, мало чем уступавший Султанскому и, наконец, по примеру столицы имелись многочисленные пажи, поставлявшиеся Кавказом и главным образом Грузией, уроженцы которой получали высшее по тогдашним временам турецкое образование специально для занятия ответственных должностей в Багдадском наместничестве. Из среды этих пажей выдвинулось впоследствии несколько выдающихся личностей, которые сами добрались до поста наместников здешней окраины. «Диван» или совет Паши и его канцелярия были устроены по образцу высокой Порты, причем роль Великого Везиря играл в Багдаде «кехъя» Паши, или его ближайший доверенный помощник и советник. В этом «диване» приказы Порты лишь обсуждались, но редко приводились в исполнение. Словом, могущественные Багдадские наместники задались, казалось, целью напомнить багдадцам блеском и великолепием своего двора времена былого величия Аббасидских халифов.
А. Адамов. Ирак Арабский. СПб, 1912

С середины XVII века, в результате победы Великобритании над Голландией в англо-голландских войнах, на Ближнем Востоке, в том числе и в Ираке, укрепились позиции Англии, начавшей свое проникновение в этот район еще с конца XVI века.

Уже в XVI веке в Месопотамии действовала британская компания «Туркей энд Левант», открывшая в 1581 году торговые фактории в Басре и Багдаде.

В 1600 году была организована знаменитая Ост-Индская компания, в 1619 году первый британский корабль появился в Персидском заливе.
Б.М. Данциг. Ирак. М, 1955

Английская Ост-Индская компания (1600—1858), частная акционерная компания английских купцов для торговли с Ост-Индией (Индия, Юго-Восточная Азия и Китай), ставшая государственной организацией по управлению английских владений в Индии. Со второй половины XVII века Ост-Индская компания получила от английского правительства права объявлять войну и заключать мир в Ост-Индии, распоряжаться своими армией и флотом, чеканить монету; с 1708 года она полу шла монопольное право торговли с Ост-Индией.

Ост-Индская компания как торговая была упразднена в 1833 году, а в 1858 году ликвидирована. В 1779 году торговый представитель Ост-Индской компании, созданной в 1700 году, в Багдаде был превращен в политического агента, а управляющий факторией в Басре стал резидентом. Ост-Индская компания оказывала все возраставшее влияние на деятельность багдадского паши, который вплоть до середины XIX века фактически был почти независим от Османской империи. Только в середине XIX века правительство Османской империи ликвидировало его самостоятельность.

В Ираке восстания шли непрерывно в течение XVI—XVIII веков. Это были движения бедуинов и полуоседлых земледельцев. Восставшие отстаивали свои земельные права и выступали против османского гнета. Они отказывались платить налоги турецким властям. Для сбора налогов со своих мятежных подданных паши отряжали специальные военные экспедиции. Войны пашей с племенами шли почти непрерывно из года в год.
В. Луцкий. Новая история арабских стран. М, 1965

Отделенный от Малой Азии горами, Ирак фактически был автономной провинцией, лишь номинально подчиненной правительству султаня С начала XVII века здесь развернулась активная деятельность английской Ост-Индской компании, имевшей в Багдаде и Басре официальных представителей и фактории. Англичане оказывали немалое влияние на багдадских пашей.

В середине XVIII века началось объединение Аравии под религиозным знаменем ваххабизма, пуританского религиозно-политического течения в исламе, тогда же распространившегося в Неджде. В конце XVIII века к образованному ваххабитскому государству был присоединен и Хиджаз.

Одновременно с первыми набегами на Хиджаз ваххабиты начали действия на границах Ирака. Здесь они не сумели достичь больших успехов. Правда, они громили войска багдадских пашей каждый раз, когда те покидали родную почву и вторгались на полуостров. Но на территории Ирака ваххабиты не завоевали ни одного города или селения. Здесь им пришлось ограничиться лишь набегами и сбором дани. Даже самый крупный набег — на Кербеллу в апреле 1801 года, прогремевший на весь мир, — закончился безрезультатно. Уничтожив сокровища шиитских мечетей Кербелы, ваххабиты вернулись назад в свои степи.

После объединения Аравии, в 1808 году, ваххабиты организовали большое наступление на Багдад, но оно было отражено. Так же безрезультатны были их походы на Дамаск, Алеппо и другие города Сирии. Им удавалось собирать дань с этих городов; но они не смогли закрепиться здесь.

В Сирии и в Ираке ваххабиты сражались не хуже, чем в Омане или в Хиджазе. Они были также организованы, дисциплинированы, храбры, так же горячо верили в свою правоту. Но в Аравии они встречали поддержку племен и передовых элементов феодального класса, так как потребность в единстве страны объективно назрела, так как она коренилась в условиях экономического развития; и в этом был секрет их побед. Для объединения же Сирии и Ирака с Аравией еще не было объективных предпосылок; жители Сирии и Ирака рассматривали ваххабитов как чужеземных завоевателей и оказывали им сопротивление, всеарабское единство было такой же далекой утопией в дни ваххабитских походов на Багдад и Дамаск, как и в те дни, когда ваххабитское движение только зарождалось. Но зато реальным результатом полувековой борьбы ваххабитов была единая Аравия.
В. Луцкий. Арабские страны. М, 1947

В начале XVIII века в Багдаде утвердилась династия, основанная Хасан-пашой и поддерживаемая отборной гвардией — кюлеменами, правившая до 1780 года, когда власть в Багдаде захватил командир кюлеменов Буюк Сулейман, основавший новую династию, правившую Багдадом до 1831 года.

В 1802 году после смерти Буюк Сулеймана власть в Багдаде получил Хафиз Али, убитый через пять лет. Его преемником стал племянник Кучук Сулейман, свергнутый через три года. За два года до этого он успешно*отбил 50-тысячную армию ваххабитов, пытавшихся захватить Багдад. Два года Багдадом правил некий Абдаллах, а с 1812 по 1817 годы — сын Буюк Сулеймана Саид-паша.

В 1817—1831 годах в Ираке правил Дауд-паша, грузин по национальности. Он осуществил ряд реформ, целью которых было превратить Ирак в самостоятельное государство, независимое от Стамбула и Ост-Индской компании.

Иракский правитель решительно боролся с сепаратизмом местных феодалов. Ему удалось объединить арабские племена, но наступление на курдов Северного Ирака вызвало сильное сопротивление и привело к войне между Османской империей и Ираном, поддержавших курдских феодалов. Война 1821—1823 годов шла неудачно для турок и Дауд-паши: проявилась слабость его армии. После войны Дауд-паша приступил к созданию современных, обученных по европейскому образцу воинских частей. Но это сопровождалось усилением влияния в Ираке Ост-Индской компании, офицеров которой Дауд пригласил в качестве инструкторов. Правитель Ирака установил монополию на закупки и экспорт пшеницы, ячменя, фиников, поощрял выращивание хлопка и сахарного тростника.

Укрепив свою власть в Ираке, Дауд-паша прекратил уплату дани султану и стал именовать Ирак «Счастливым Вавилонским царством». Однако попытка Дауда, опиравшегося на арабских феодалов и купцов Ирака, освободиться от турецкого господства кончилась неудачей. Его реформы, носившие поверхностный характер, не могли существенным образом изменить положение. К тому же катастрофические наводнения, неурожай и, наконец, эпидемия чумы крайне ослабили Ирак. Турецкие армии, почти не встретив сопротивления, вступили в опустошенную страну. В 1831 году Дауд-паша был низложен и отправлен в Стамбул.
А.Л. Губер, Г.Ф. Ким, А.Н. Хейфец. Новая история стран Азии и Африки. М, 1982

Дауд решил использовать поражение Турции в войне 1828—1829 годов с Россией, чтобы добиться независимости подвластной ему страны. По Адрианапольскому миру на Турцию была взвалена огромная контрибуция. Султан Махмуд II потребовал средства у своих пашей. За сбором дани в декабре 1830 года в Ирак был послан специальный чиновник Порты. По приказу Дауд-паши он был убит сразу же после приемного обеда.

Порта объявила Дауд-пашу мятежником и в 1830 году бросила против него войска аллепского паши Али Ризы. Дауд давно готовился к войне с Портой. У него была неплохо обученная и вооруженная армия и все необходимые для войны ресурсы. Располагая регулярными частями, двадцатипятитысячным корпусом иррегулярной пехоты и кавалерии, а также пятидесятитысячным ополчением племен, он не без оснований рассчитывал на успех. Однако исход войны был решен иными обстоятельствами. Катастрофическое наводнение, неурожай и эпидемия лихорадки подорвали мощь Ирака. Чума 1831 года уничтожила почти всю армию Дауда. Когда эпидемия чумы кончилась, войска Али Ризы вступили в Ирак и почти без сопротивления заняли опустошенную и истощенную страну. В сентябре 1831 года Дауд-паша был низложен и выслан в Стамбул. Одновременно был положен конец сепаратизму багдадских пашей и кюлеменов. Отныне багдадские паши назначались Портой, проводили в жизнь ее предписания, ее политику.
В.Б. Луцкий. Арабские страны. М, 1947

В 1831 году Ирак был опустошен эпидемией чумы, от последствий которой страна не могла оправится в течение двадцати лет.

В свое время Дауд-паша привел в повиновение курдских беков и арабских шейхов. Он умел их держать в узде. Он боролся с Портой, но объединял весь Ирак под своей властью. Новые паши Багдада назначались Высокой Портой и были послушными исполнителями ее воли. Они уничтожили следы былой самостоятельности Ирака и поставили его в полное подчинение центральному правительству. Но в самом Ираке их власть была призрачной; они были бессильны справиться с сопротивлением племен, не желавших платить налоги, с сопротивлением феодалов, не желавших признавать власть пашей. Страна была вновь охвачена непрерывными восстаниями племен и междоусобными органами.

Арабы племен мунтафик, шаммар, анейза и другие то сражались между собой, то заключали союзы и обращали оружие против багдадского паши. В 1833 году воины племени шаммар в течение трех месяцев осаждали Ирак.
В.Б. Луцкий. Новая история арабских стран. М, 1965

Правление Али Ризы Паши открывает собою третий период Иракской истории, ознаменовавшийся упрочением связей этой окраины с остальной Турцией и культурной работой над привитием в крае плодов европейской цивилизации местными Вали, которые назначались прямо из Константинополя и представляли собою простых чиновников Порты. Изменения, происшедшие в положении Ирака Арабского, коснулись, конечно, и Бассорской провинции, но не дали ей самостоятельного административного существования, ибо до последней четверти XIX столетия она продолжала находиться в полном подчинении у Багдадского Паши. Ввиду этого нам придется продолжать изложение истории Бассоры в тесной связи и последовательности с описанием хода исторических событий в" Багдаде. Багдадский Пашалык, доставшийся новому Иракскому правителю Али Ризе Паше, превратился, после пронесшихся над ним стихийных бедствий, в обезлюдевший и наполовину опустошенный край.

Эта цветущая область, уступавшая по богатству одному лишь Египту, стала вполне неузнаваема и не имела ничего общего с тем наместничеством, которого так домогался Али Риза Паша, занимая еще пост Алеппского губернатора. Достаточно сказать, что в главном городе пашалыка — Багдаде, по свидетельству пережившего чуму очевидца, осталось вместо 150 тысяч жителей не больше двадцати тысяч, а две трети города представляли собою груду развалин; многие отрасли туземной промышленности совершенно исчезли вследствие того, что вымерли все мастера и некому было передать своих знаний новому поколению. Не в лучшем положении находилась Бассора, где мутесаллим, в самый разгар чумы, распорядился закрыть городские ворота, дабы предупредить повальное бегство жителей, благодаря чему смертность в городе оказалась ъ процентном отношении даже выше багдадской, так как из 80-тысячного населения после чумы насчитывалось в Бассоре едва пять-шесть тысяч. Опустошения, произведенные здесь моровой язвой были так велики, что посетивший Бассору в 1849 г., т. е. 18 лет спустя после эпидемии, полковник Чириков, русский комиссар — посредник по турецко-персидскому разграничению, нашел, что в городе из пяти домов четыре стояли заколоченными, а большинство лавок на новом базаре, построенном только что сошедшим со сцены Давудом Пашой, пустовало, или не имело хозяев. Не лучше, если не хуже, обстояли дела и в остальном Ираке, где большая часть селений и деревень осталась почти без жителей, подобно Хиллэ, в которой из 10-тысячного населения насчитывалось в живых всего несколько человек. При такой ужасающей убыли населения, нет ничего удивительного, что поля были необработаны, сады заброшены, а финиковые плантации, за отсутствие ухода, погибали, увеличивая и без того сильное расстройство экономической жизни здешней окраины.

Затруднительное положение Али Ризы Паши, как хозяина Ирака Арабского, усугубилось еще тем обстоятельством, что местные арабские племена, не сдерживаемые более твердой рукой Давуда Паши и его регулярной армией, снова подняли головы и готовились, по своему обыкновению, посчитаться с новым Багдадским правителем. На свое несчастье, Али Риза Паша, еще при наступлении на Багдад восстановил против себя Мунтефиков, заключив союз с их исконными врагами, Шаммарэми Джерба, почему Паше пришлось прежде всего заняться Мунтефиками и их шейхом Аджилем, ставленником Давуда Паши, дабы предупредить, по возможности, открытое проявление вражды с их стороны. В этом случае он применил тактику своего предшественника: воспользовавшись тем, что старший брат Аджиля, содержавшийся Давудом Пашой в Багдаде в полузаточении, бежал в самый разгар чумы в лагерь Али Ризы Паши, последний помог беглецу создать себе настолько значительную партию среди Мунтефиков, чтобы с оружием в руках оспаривать власть у брата. Решительное сражение между сторонниками обоих братьев произошло близ развалин Васита, у Шатэль-хая, и победа, уже начавшая клониться на сторону Аджиля, неожиданно оказалась на стороне его брата вследствие падения раненой лошади, подмявшей под себя Аджиля, которого подоспевшие неприятельские всадники прикололи своими пиками. Смерть Аджиля повела к новым междоусобиям среди Мунтефиков, которые были, таким образом, отвлечены своими внутренними распрями и раздорами от неприязненных действий против самого Паши от участия в общей арабской смуте, разыгравшейся в Ираке.

Виновниками последней оказались Шаммары Джерба, с их шейхом Суфуком, которые за помощь при овладении Багдадом потребовали у Али Ризы Паши обещанного вознаграждения и разных льгот. Последний, найдя их требования чрезмерными, отказал им, вследствие чего Суфук осадил Багдад и продержал город в осаде целые три месяца, пока наступившая зима не заставила Шаммаров удалиться в пустыню. Али Риза Паша не имел достаточно войска, чтоб одними собственными силами справиться с Суфуком, который, с прекращением холодов, должен был вернуться со своими арабами для продолжения военных действий против Багдада, почему решил противопоставить ему тех же арабов. В поисках союзников, он обратился к могущественному племени Анэзэ, с которым Шаммары находились во враждебных отношениях по той причине, что Анэзэ, выселившиеся из Неджда гораздо позже них, вступили с Шаммарами в ожесточенную борьбу из-за обладания Сирийской пустыней, пока не оттеснили их в Месопотамию и северный Ирак.

Заручившись содействием Анэзэ, Али Риза Паша не преминул одновременно с тем посеять раздор среди самих Шаммаров Джерба, назначив шейхом вместо Суфука племянника последнего, Шлоша, которому по этому случаю было пожаловано звание Паши. Тем временем, снова надвигавшийся на Багдад Суфук, узнав о приближении 35000 отряда Анэзэ, шедшего на помощь Али Ризе Паше, и опасаясь усиления раздоров в собственном племени, в связи с назначением Шлоша, отказался от своего намерения захватить Багдад и поспешно отступил на север. Иракский правитель, не нуждаясь более в помощи Анэзэ, задумал, под первым благовидным предлогом, удалить этих опасных для спокойствия страны бедуинов, которые вовсе не были склонны вернуться восвояси с пустыми руками и в том же 1834 году сделали попытку разграбить Багдад. Паша успел отбить нападавших и вызвал на помощь Шлоша, который немедленно явился со своею дружиною и сразился под стенами Багдада с Анэзэ. Последние одержали верх и отряд Шлоша, вместе со своим вождем, лег костьми на поле сражения. Суфук, получив известие о поражении, нанесенном части его племени их исконными врагами, не стерпел позора и быстро выступил против Анэзэ. В новом столкновении победа с большим трудом досталась Суфуку, на помощь которому в самую критическую минуту подоспело союзное племя Зубейд, успевшее, благодаря своим свежим силам, одолеть Анэзэ и оттеснить их обратно в пустыню.

Имя Суфука немедленно прогремело по всему Ираку и у него среди местных арабских племен сразу нашлось большое число союзников, так что малоизвестные дотоле Шаммары превратились в грозную силу, с которой нужно было считаться Багдадскому Паше.

Последнему предстояла, таким образом, новая и трудная задача сломить мощь Шаммаров, созданную в некоторой степени его собственными, хотя и невольными, стараниями. Справиться с этим противником Али Риза Паша мог, опираясь лишь на равных по силе и враждебных Шаммарам Мунтефиков, почему пришлось пустить в ход все имевшиеся в распоряжении средства, дабы восстановить среди последних столь необходимый для его целей мир. Примирить Мунтефиков ему удалось при помощи соглашения всех враждовавших между собою партий на кандидатуре шейха Исы, который, отличаясь воинственными наклонностями, ловкостью и энергией, обладал в то же время особенно ценными в глазах арабов качествами, а именно: гостеприимством и щедростью, доходившими у него до границ расточительности. По словам Энсворса, посетившего лично шейха Ису, у последнего ежедневно заготовлялось, для угощения столовавшихся в его шатре соплеменников, не менее 30 — 40 зажаренных баранов, с целыми горами вареного риса, подававшегося на громадных подносах. Немудрено, что гостеприимный шейх быстро завоевал себе всеобщую любовь и расположение и объединил вокруг себя дотоле враждовавших между собою Мунтефиков. Утвердившись прочно среди последних, шейх Иса не заставил себя долго упрашивать относительно объявления войны Шаммарам и вскоре же, в сражении, ему удалось собственноручно заколоть одного из шейхов последних, Винная, отрубленная голова которого была отослана в качестве трофея к Багдадскому Паше. Шаммары, в свою очередь, не остались в долгу и в ближайшей стычке убили шейха Агаля, брата Исы, что повело к нескончаемой кровавой мести между Шаммарами и Мунтефиками и так обострило давно Существовавшую между этими племенами вражду, что Али Риза Паша мог не бояться более угрожавшего ему поголовного восстания иракгких арабов и получил возможность спокойно заняться другими неотложными делами подвластной ему окраины.

Как раз в это время положение дел в Курдистане, прилегавшем с севера к Багдадскому Пашалыку, приняло угрожающий для Турции характер и там назревали события первостепенной политической важности.
А Адамов. Ирак Арабский. СПб, 1912