В основе всех трех “образцовых” тоталитарных режимов – в Италии, СССР и Германии – лежало представление о себе как о радикальной и спасительной смене общественного уклада – как о “величайшей” революции и ее непрерывном развитии. В этом противопоставлении себя прошлому тоталитарные режимы стремились как можно быстрее утвердиться в качестве новых социальных систем, создать цивилизацию особого рода. Тоталитаризм, как особая технология общественного жизнеустройства, был воплощением новой, “массовой” культуры, исторически новых представлений о мире и месте человека в этом мире, утверждавшихся на историческом сломе эпохи Нового времени, обозначенном Первой мировой войной.


Хронотоп¹ тоталитарной культуры. Анализ пространственно-временных представлений, свойственных тоталитарным культурам ХХ века, обнаруживает их неожиданное, на первый взгляд, сходство с представлениями и символами архаической и более поздней мифологии.

Представление О ВРЕМЕНИ. Все тоталитарные общества представляли себя находящимися в начале “нового мира” или “новой эры”. Замечательной иллюстрацией этих представлений могут служить календари, учреждавшиеся новыми властями: Муссолини, когда пришел к власти, ввел новое летоисчисление от 1922 года, года создания своей партии. Русские большевики вели двойной счет лет – общепринятый в христианском мире и от октября 1917 года, в ожидании окончательной победы мировой революции. Из этого господствовавшего взгляда на мир проистекало чувство новизны, чувство открывшейся перспективы правильного, счастливого, “светлого будущего”. Доверие к будущему – одно из самых поразительных свойств тоталитарных культур – мотивировало массовый энтузиазм, всегда впечатлявший в них стороннего наблюдателя.

Разрыв с историей в тоталитарных культурах связывали с известными событиями, которым придавалось исключительное значение символического начала новой тоталитарной власти. Эти “точки разрыва” в каждой стране были разные, например, “Штурм Зимнего дворца” в СССР, “Поход на Рим” в Италии или мюнхенский так называемый “Пивной путч”² 1923 года – в Германии, но способ их существования в культурной памяти был один и тот же – ритуально-мифологический.

Здесь стоит вспомнить, что ритуалом называют особую публичную церемонию, содержанием которой является символическое воспроизведение некоего события- прецедента, признаваемого в данном обществе основополагающим, установившим характер упорядоченности этого общества. Каждое из “начальных”, “основополагающих” событий тоталитарной истории многократно воспроизводилось в этих обществах средствами различных символических систем – в ходе многочисленных площадных праздников и в “рассказах участников”, в живописных и скульптурных изображениях, произведениях литературных жанров, в кино и даже операх³. Эти воспроизведения не были историческими по смыслу, т.е. они не были нацелены на прояснение ближайших причин и точного хода событий. Цель, ради которых они воспроизводились, состояла в том, чтобы многократно утвердить их в значении событий-прецедентов, санкционирующих существующую власть. Например, в советской мифологии событие “Штурм Зимнего дворца большевиками в октябре 1917 года” считалось одним из символических оснований “права” КПСС на безраздельную и несменяемую власть в СССР. В нацистской мифологии первое бандитское выступление его вооруженных “штурмовиков”, разогнавших митинг марксистов в большом зале Королевской пивной Мюнхена 4 ноября 1921 года, “раз и навсегда утвердило” (так в лексике нацистов) их “право” на террор⁴. Логика, по которой некое событие имеет непреходящие “раз и навсегда” смысловые последствия, является логикой мифологической.

Мифология каждого из тоталитарных режимов имела не одно, а целые ряды таких тщательно отобранных “основополагающих” событий. Иногда они почти совпадали. Например, в советской мифологии есть эпизод о том, как вождь большевиков Ленин впервые публично провозгласил: “Революция, о которой все время говорили большевики, свершилась!”. В нацистской мифологии есть похожее “явление” вождя нацистов народу: во время “Пивного путча” Адольф Гитлер, окруженный своими сторонниками, ворвался в зал крича: "Национальная революция началась!". Историки считают, что “Пивной путч” провалился, поскольку гитлеровское сборище было разогнано полицией, но для мифологии нацизма этот “провал” сохранился как “победа”.

Так часто бывает, когда мифология заменяет историю.

Представления о ПРОСТРАНСТВЕ в культурах тоталитарных обществ строились также по известным мифологическим образцам. Каждое из этих обществ понимало себя как центр мира, источник его обновления. При этом каждая из тоталитарных культур обосновывала исключительность своей миссии и точки, откуда она исходит, всем ходом предыдущей истории человечества. Муссолини претендовал на восстановление утраченной вследствие капиталистического разложения древнеримской доблести итальянцев. Гитлер загибал пальцы, считая оставшиеся в прошлом империи арийской расы. Большевики открывали коммунистическую эру – “закономерный итог” общечеловеческой истории – из России, обосновывая эту точку идеей “слабого звена” в цепи мирового капитализма. “Объяснения” во всех этих случаях следовали за убежденностью в исключительных свойствах своего места, а не наоборот. “Начинается земля, как известно, от Кремля”, – учили все советские дети, убежденные в том, что живут в лучшей стране мира. И каждый день слышали об этом по радио в знаменитом “Марше энтузиастов” И.Дунаевского:

Создан наш мир на славу,
За годы сделаны дела столетий.
Счастье берем по праву,
И жарко любим, и поем, как дети.
    И звезды наши алые
    Сверкают, небывалые,
    Над всеми странами, над океанами 
    Осуществленною мечтой.

Мифическая география тоталитаризма – это “качественная” география. Она определяет смысловой центр как местопребывание добра и права, предназначенного для “всех стран и океанов”.

Мифическое чувство пространства – переживание своего местоположения как смыслового центра его – выражено в бесчисленных материалах, речах и документах большевиков. Вот отрывок из речи В.И.Ленина, распространенной в звуковой записи в виде пластинки:

“В марте текущего, 1919, года в Москве состоялся международный съезд коммунистов. – говорил “вождь мирового пролетариата”. – Этот съезд основал III Коммунистический Интернационал – Союз рабочих всего мира, стремящихся к установлению Советской власти во всех странах.
Первый Интернационал, основанный Марксом, существовал с 1864 по 1872 год. Поражение геройских парижских рабочих, знаменитой Парижской Коммуны, означало конец этого Интернационала. Он незабываем, он вечен в истории борьбы рабочих за свое освобождение. Он заложил фундамент того здания всемирной социалистической республики, которое мы имеем теперь счастье строить. /…/”.

В этом отрывке кроме претензии на свое мировое значение, присутствует и обязательная для мифологических текстов ссылка на “незабываемое”, т.е. на исходное событие-прецедент, имеющее “вечное” мироустонавливающее значение, и давшее первичную санкцию “к установлению Советской власти во всех странах”.


Герои тоталитарной культуры. Вновь создаваемые тоталитарные общества понимали себя как общества доктринальные – в основу каждого из них было положено то или иное социальное учение, доктрина ⁵. Согласно традициям уходящего Нового времени, “научное обоснованное” значило твердо доказанное, убедительное, надежное. В новейшей культуре “научно обоснованные” теории государственной власти и общественного порядка призваны были заменить прежние, “естественные” – монархические, парламентские и рыночные основы общественного устройства недавнего прошлого, утратившие в массах доверие и смысл. На место естественного, которое более не означало природно упорядоченного, в основу мироустройства выдвигалось сознательно выстроенное. Утраченное доверие к Природе (ее воспринимали теперь как слепую хаотичную стихию) возмещалось теперь доверием к Власти – задуманному порядку, воле, дисциплине.

Доктрины, на основе которых создавались тоталитарные общества, имели старые корни, по крайней мере, из середины XIX века. Влияние идей Фридриха Ницше и Карла Маркса, а также различных “естественнонаучных” учений – о природных свойствах человеческих рас, о дарвиновских принципах естественного отбора в приложении к общественной жизни (т.н. социальный дарвинизм), о целенаправленном улучшении наследственных качеств человека (т.н. евгеника) и т.п., которые сами были выражением кризисных опасений позднего Нового времени, можно без труда опознать в декларациях и трудах теоретиков культуры тоталитаризма.


“Простой человек” как герой тоталитарной культуры. Культурная революция 1920-х годов, открывшая саму возможность реального политического тоталитаризма, заключалась в смене господствующей точки зрения на мир и человека в нем. В Новое время общество видело и описывало себя преимущественно глазами образованного и инициативного “человека дела” – аристократа, государственного мужа, священника, ученого, художника, капиталиста. С его точки зрения общество было разумно обозримо и представлялось общежитием людей разумно деятельных, созидательных и самоответственных. В новых тоталитарных обществах преобладающим становится взгляд массового, “простого” человека, тесно привязанного к власти, целиком поглощенного ею – как солдат в воюющей армии. Социальное и историческое “поле зрения” такого человека обычно ограничено, его суждения основаны лишь на житейском опыте и вере в вождей.

Выросший из военного опыта, образ героя новой тоталитарной культуры обладал совершенно иной привлекательностью. Этот образцовый персонаж новейшей культуры решающим образом отличался от героя ушедшего Нового времени тем, что он заведомо не нуждался в построении собственного образа действий или, если сказать иначе, в инициативе. “Пионер Павлик Морозов”, “комсомолец Павка Корчагин”, “шахтер Алексей Стаханов”, “ткачиха Валентина Гаганова”, “комдив Щорс”, “летчик Валерий Чкалов” – все эти фигуры, как и бесчисленное множество других персонажей-героев (нацисткий “штурмовик Хорст Вессель” – из этого же ряда), были прежде всего образцовыми исполнителями предписанного им действия, носителями высшей солдатской доблести – самоотверженно исполненного долга. Новый герой происходил из толщи народа, отличался личной непритязательностью и дисциплинированностью, энтузиазмом в труде, беззаветной верой в справедливость и мудрость власти.

Все тоталитарные общества строились на образах самоотвержения, выраженного понятиями дисциплины и долга. “Дисциплина свойственна только человеку высшего порядка, – ежедневно с небольшими вариациями внушали немцам при Гитлере по радио, в газетах, в кино и в речах. – Дисциплина – это внутренний приказ привести себя в порядок. Дисциплина – это выполнение приказа без обдумывания. Дисциплина позволяет человеку стерпеть несправедливость во имя чего-то хорошего. Дисциплина – это железное воспитание и безмолвное повиновение. Дисциплина исходит изнутри. Необходимо развивать в себе чувство долга. Недисциплинированные люди без чувства долга обманывают ожидания своих товарищей, своего вождя и своего государства”.

В одном ряду с товарищами здесь поставлены еще два персонажа, два других героя тоталитарной культуры – Вождь и Государство.

Государство как герой тоталитарной культуры. Во всех странах, терзаемых послевоенной разрухой, где самым неясным для большинства был вопрос о том, кому должна принадлежать власть и каким должно быть новое государство, сильнейшими оказались массовые военизированные тоталитарные организации. Преодолев хаос внутри себя, эти организации обнадежили массы людей, обещая твердый порядок, минимальный, но постоянный заработок и простую справедливость в обществе. Они были похожи, но не были одинаковыми – русские большевики из отрядов ЧОН (частей особого назначения – в обносках военной формы), отряды итальянских фашистов (в начищенных до блеска сапогах и голубых форменных рубашках), германских нацистов (в начищенных до блеска сапогах и коричневых форменных рубашках). Овладев государством, они направляли всю свою власть на создание в своих странах массовых обществ тоталитарного типа.

При всех различиях тоталитарных доктрин, их общей чертой было утверждение тождества Власти и Государства. В статье "Фашизм" "Итальянской энциклопедии" (1932), которую редактировали вдвоем теоретик фашизма Джованни Джентиле и “дуче” (“великий”) Муссолини, тоталитаризм отчетливо преподносился как антипод либерального Нового времени: "Либерализм отрицал заинтересованность отдельного индивидуума в Государстве; напротив, фашизм утверждает Государство как истинную необходимость для индивидуума... так как для фашиста все заключено в Государстве, и ничто человеческое или духовное не существует и тем более не представляет ценности вне Государства”. В тоталитарных культурах государство – это не инструмент чьей-то власти (монарха, коллектива его подданных, добровольного союза граждан), оно само по себе – главный властвующий субъект, единственный полноправно действующий в стране персонаж, герой тоталитарной культуры. Целый ряд слов, таких как Родина, Отечество, Нация, Революция, Власть, понимались как синонимы слова Государство, за которым непостижимым образом признавались свойства верховной личности, обладавшей волей и целеполаганием в отношении всех ее граждан и, потенциально, в отношении всего мира.

“Мы не желаем другого Бога, кроме Германии. Что нам нужно, так это фанатизм в вере, надежде и любви к Германии”, - провозглашал в свои речах 1920-х годов Гитлер. Обожествление государства как орудия всеобщего блага – это и есть основной признак тоталитаризма. Тоталитаризм скреплен верой в Государство как абсолютную Власть – божественно всесильную, вездесущую и всеблагую. Это значит (по представлениям человека тоталитарного общества), что

(1) государство обладает неограниченной силой и властью по отношению к каждому члену общества;

(2) нет и не может быть такой области частной жизни, которая была бы недоступна государственному регулированию, и

(3) только государство может обеспечить человеку наилучшую жизнь.

Такое отношение к Государству как единственному источнику смыслов, справедливости и жизненных благ выражается термином “патернализм” (от лат. pater – отец), который обычно означает покровительство, опеку старшего по отношению к младшим, подопечным. В этом контексте метафора Родина-мать понималась предельно расширительно. Вот ее поэтическое выражение в очень красивой песне о первом космическом полете Юрия Гагарина:

Родина слышит,
Родина знает,
Где в облаках
Ее сын пролетает.

Обожествление тоталитарного Государства превращает его в некое подобие Церкви, членство в которой определяется одним признаком – верой в его божественность. В то же время, любая независимость – в мыслях и высказываниях, в интересах и образе поведения, поскольку она препятствует этой вере, или свидетельствует об отсутствии ее, может повлечь для любого человека общественное отвержение и тяжкие политические последствия (лишение работы, арест, длительное заключение, расстрел). В тоталитарных обществах всегда существуют группы, систематически преследуемые на основания изначального недоверия к ним. В пролетарском государстве, например, жестоко и последовательно преследовались те, кто до революции сам был собственником (“буржуем”) или те, чьи родители были собственниками, а также церковнослужители и хорошо образованные интеллектуалы. Считалось, что эти людям в большей мере, чем “простым людям” рабочим и крестьянам, свойственны способность и вредное стремление к независимости суждений о себе и своих отношениях с государством.

Обожествление государства как Власти предполагало соответствующую систему государственных культов, призванных удостоверять и поддерживать убеждения граждан в его божественности. Массовые празднества, посвященные “биографии” государства – годовщинам провозглашения (основания) и основных дат его истории, митинги и шествия, партийные собрания, специальные концерты, спектакли, выставки и т.п., вся эта культовая сторона государственной жизни тоталитарных государств неизменно включала в себя речи вождя (“фюрера”, “дуче”) или его символическое присутствие в виде портрета. В тоталитарном обществе фигура вождя служит единственным человеческим воплощением божественного всевластия государства. “Ленин жил, Ленин жив, Ленин будет жить”, - провозглашал формулу государственной веры поэт. Но живой вождь обладал всеми прерогативами ⁶ почившего, поэтому, следовало считать, что “Сталин – это Ленин сегодня”.

В теории тоталитаризма для описания этого феномена принят термин “вождизм” или, относительно советского тоталитаризма, “культ личности” (Сталина). Во многих случаях тоталитарные режимы принято обозначать именем диктатора-вождя: “режим Пиночета” в Чили, “режим Мао” в Китае, “режим Иди Амина” в Уганде и т.д. Разумеется, тоталитарные режимы второго и третьего поколения, считая от “образцовых” европейских диктатур первой половины ХХ века, легитимизируют себя процедурой выборов, ход которых абсолютно подконтролен властям. Так формируются диктаторы, которых при желании можно всегда назвать “законно избранными”. В контексте культурологического подхода, однако, надо помнить, что диктатор не создает культуру тоталитаризма в своей стране, а лишь увенчивает ее, образуя хорошо различимый, видимый образ Власти.
------------------------------- ===========================

Примечания
----------------

1. Хронотоп – понятие культурологии, отражающее единство принятых в данной культуре представлений о времени (< гр. chronos) и пространстве (< гр. topos). Вернуться

2 Мюнхенский “пивной” путч. Густав фон Кар, который вместе с начальником полиции и местным командующим войсками являлся фактическим диктатором Баварии, выступал вечером 8 ноября 1923 года перед большой толпой в пивной “Бюргербройхеллер”. Вдруг дверь распахнулась, и в пивную ворвалась группа вооруженных людей в коричневых рубашках во главе с Гитлером, который размахивал револьвером и кричал: “Национальная революция началась!” На следующий день попытка путча провалилась, когда полиция разогнала маршировавших по городу нацистов. Гитлер, его ближайший соратник Эрнст Рём и самый известный сторонник генерал Людендорф были арестованы. В тюрьме Гитлер начал писать книгу “Майн Кампф” (“Моя борьба”), которая стала библией нацизма. Вернуться

3 Например, опера Вано Мурадели “Октябрь”. Большое количество тщательно подобранных и прокомментированных примеров такого рода можно найти в монографии, специально посвященной мифологемам тоталитарных режимов ХХ века: Л.Сауленко. Мы наш, мы новый миф построим… – Одесса: Астропринт, - 2001.. Вернуться

4 См. речь Рема в кн. Германский национал-социализм.- Серия "Этническая история". Вып. 5. - Паллада: Москва, 1994 г. . Вернуться

5 Доктрина (лат. doctrina), учение, научная или философская теория, система, руководящий теоретический или политический принцип. . Вернуться

6 Прерогатива (от лат. praerogativus – первым подающий голос), исключительное право, принадлежащее какому-либо государственному органу или должностному лицу. . Вернуться

==================================