К концу Средневековья в Чехии возникло определенное представление о месте своей страны в том огромном мире, в котором после Великих географических открытий оказался средневековый человек Европы. Согласно этому представлению центром планеты является, конечно же, Европа, центром Европы — Германская империя, центром империи—Чехия, а центром Чехии—ее столица Прага. Была создана специальная географическая карта, изображавшая Европу в виде знатной женщины, голова которой образовывала Пиренейский полуостров, длинная юбка доходила до Уральских гор, правая рука была Италией, а сердце Дамы Европы представляла собой Чехия. Так что Чехия в представлениях самих ее жителей поистине становилась «пупом земли». Такие взгляды зародились в XIV в., когда страна превратилась в политический и культурный центр Священной Римской империи (позднее называемой Германской империей).

Это было связано с государственными идеями императора и чешского короля Карла IV (1346—1378). В начале XIV в. рука убийцы прервала чешскую королевскую династию Пржемысловцев, Кто убил и зачем—осталось загадкой как для людей XIV века, так и для современных историков. Чехи избрали себе нового короля из династии Люксембургов, женившегося на сестре последнего Пржемысловца. Их сын Карл не только формально соединил западноевропейскую и местную династии, но и в своей политике как император и король стремился осуществить глубокое внутреннее объединение Чехии с Империей, причем именно Чехия как его наследственное владение становилась «благороднейшей частью» Империи, как выразился сам Карл IV. Поэтому маленькая Чехия не растворялась в огромной Империи, а становилась ее центром. Карл IV всемерно подчеркивал значение чешской государственной и культурной традиций. В памяти народа Карл IV остался как самый великий чешский государь, как, согласно латинскому выражению, «Отец Отечества».

На характер развития чешской культуры этого времени незаурядная личность Карла IV оказала значительное влияние. Император определял не только культурно-идейное содержание официальных исторических сочинений, но и внешний облик государственных и церковных зданий, формировавших лицо окружающего мира, давал конкретные заказы зодчим, скульпторам и живописцам, приглашал зарубежных мастеров. Он сам был талантливым писателем. Ему принадлежит одна из первых в средневековой Европе автобиографий — «Жизнь Карла IV». В ней он предстает человеком образованным, смелым, обладающим государственным умом. Но самое характерное то, что он уделяет большое внимание своим душевным переживаниям, описывает развитие своего религиозного чувства, то есть в его автобиографии мы видим стремление познать самого себя. Эти черты носят уже новый, гуманистический характер.

Карл IV был глубоко верующим и набожным человеком. Как монарх он активно поддерживал церковь, давал ей привилегии. В число его ближайших советников входили видные представители церковных кругов. За это враги Карла IV называли его «поповским королем». Глубокая внутренняя связь с христианской религией обусловила не только общую религиозность культуры, что было присуще всей средневековой культуре, но придало ей черты личного религиозного чувства, глубоких эмоций, сделало религиозные понятия и ценности из отдаленных, стоящих как бы над человеком, внутренними, присущими человеческой душе. Человек XIV в в мистическом слиянии с Богом - экстазе - мог приобщиться к божественному миру. В связи с этим усиливалось почитание священных реликвий как символов мира небесного в грешном земном мире. Многие властители стали собирать эти реликвии (мощи святых, остатки предметов, связанных с жизнью Христа и святых). Самым увлеченным и самым богатым из таких колллекционеров был Карл IV. В Прагу со всех концов христианского мира стекались фрагменты святых мощей, которые помещались в специальные сосуды - мощевики, украшенные золотом и драгоценными камнями. Собственно говоря, такая реликвия превращалась в произведение прикладного искусства, показывающего высокое мастерство ювелиров Чехии.

Карл IV основал в Праге в 1348 г. университет — первое высшее учебное заведение в Центральной и Восточной Европе, который впоследствии стал называться Карловым университетом. Пражский университет с самого начала создавался как общеевропейский интеллектуальный центр, где работали представители многих европейских народов. Университет должен был стать «украшением Чешской короны» и способствовать распространению славы Чешского королевства во всех концах христианского мира, как сказано в королевской грамоте о его основании. Университет состоял из четырех факультетов: артистического, где в основном занимались философией и другими, как тогда говорили, «свободными искусствами» (красноречием, музыкой, математикой); юридического, где изучалось право; медицинского, где кроме собственно медицины учащиеся получали сведения из области химии и естественных наук, конечно в том, собственно говоря преднаучном состоянии, в котором эти дисциплины находились в средние века; и, наконец, богословского, который готовил образованных священников. Международный характер пражского университета подчеркивался равноправным положением в нем представителей тех стран, из которых в университет приходили студенты и преподаватели, образовывавшие так называемые «нации» — чешскую, польскую, саксонскую и баварскую. Глава университета — ректор — избирался всеми преподавателями, которые назывались магистрами. Основной формой обучения в университете была лекция. Обычно магистр читал текст по книге (рукописной, книгопечатание еще не было изобретено), студенты записывали за ним. Каждый магистр был волен в рамках своего курса определять его содержание, так что именно с университетской кафедры распространялись новые взгляды, новые теории.

Любимой формой соревнования в знаниях, в умении их отстаивать был ученый диспут. Его участники, как правило это были магистры, представлявшие различные направления, устраивали публичное обсуждение спорного вопроса. Диспут был чем-то средним между судом и театром. Каждый участник произносил речь, отстаивая свою точку зрения и опровергая противника, а избранные на председательские места коллеги решали, кто оказался убедительнее. При этом поощрялось всячески ругать противника, обвиняя его во всевозможных грехах. Такое поношение рассматривалось лишь как внешний прием для дискредитации противника, выставления его прежде всего в нелепом и смешном виде. Научная аргументация, конечно же, была важна, однако не она определяла внешнюю форму диспута. Можно сказать, что диспут был местом публичного самоутверждения личности средневекового ученого, ведь именно здесь он мог показать всем свой объем знаний, что очень ценилось в средние века, так как разрыв между обладающим знаниями ученым меньшинством и остальным обществом, весьма мало образованным, будь то дворянин или крестьянин, был огромен. Диспуты ученых мужей бывали настолько горячими, что нередко кончались потасовкой.

На культурную и духовную жизнь Чехии в XIV в. оказали влияние идеи раннего итальянского гуманизма. Великий поэт Франческо Петрарка переписывался с Карлом IV и людьми из его ближайшего окружения. В письмах Петрарка отстаивал идеи патриотизма, объяснял содержание понятия «родина», доказывал важность изучения сочинений древних авторов, причем не только церковных, но и древнегреческих » древнеримских, то есть языческих. В стихах Петрарки господствует нежность, глубина и трепетность чувства, любовь и постоянство в любви для него важнейшие нравственные ценности. Творчество Петрарки было хорошо известно в Чехии, его лирическая манера оказала влияние на так называемый «мягкий стиль» в живописи, в особенности в тех произведениях, заказчиками которых были его друзья из среды чешского духовенства.

В Чехию из Италии бежал пламенный защитник интересов простого народа Кола ди Риенци — «последний римский трибун», как его называли современники. В Чехии он был подвергнут заключению, но и в таких условиях имел возможность общаться со многими видными людьми. Эти беседы он использовал для распространения своих политических идей, раннегуманистических по своему содержанию. Он призывал к союзу верховной власти с простым народом, который и является основой благосостояния всего общества.

Конечно, итальянские влияния были поверхностны и эпизодичны. Основной стержень культурной жизни составляли программные усилия Карла IV объединить национальную историко-культурную традицию и европейские государственные, правовые и культурные ценности. Король сделал попытку ввести в действие свод законов, составленный им по образцу лучших правовых сборников Европы, однако из-за сопротивления чешского крупного дворянства, права которого были бы ограничены, эта попытка не удалась. Значительно более удачным выглядело объединение культов святых—покровителей Чехии и Германии. В Чехии стал официальным культ императора Карла Великого (в Праге даже один городской квартал стал называться «На Карлове»), а в Германии были основаны храмы в честь чешского святого князя Вацлава.

Культ святого Вацлава в Чехии уже давно был официальным. Эгот князь, убитый своим братом, жил в начале Х в. и во многом способствовал, распространению христианства. Провозглашенный святым, Вацлав стал небесным покровителем Чешского королевства, символом Чехии. Особое распространение почитание святого Вацлава приобрело при Карле IV, который старался подчеркнуть Преемственность своей власти по отношению к местной династии. Интересно отметить, что князь Вацлав почитается святым и в русской Православной Церкви, где он известен как Вячеслав (старославянская форма его имени); его память отмечается 11 октября и 17 марта по новому стилю. Об особом почитании св. Вацлава в эпоху Карла IV говорят прежде всего памятники культуры. На иконах Вацлав изображался как молодой человек в рыцарском облачении с мечом (как символом мученичества) и знаменем в руках, его изображение помещалось в непосредственной близости от Христа. Часто он изображался во главе небесного воинства. Вацлав даже считался как бы постоянным чешским монархом на небе, его трон на земле лишь временно занимал очередной князь или король, который тем самым становился наместником святого князя в этом мире. Именно так ученые толкуют изображение на печати Пражского университета, где изображен Карл IV, преклонивший колена перед сидящим на чешском троне св. Вацлавом.

В центральном храме Чехии — соборе св. Вита на Пражском Граде—особо выделена капелла св. Вацлава, где он погребен. Стены капеллы украшены полудрагоценными камнями, гробница святого — чудо прикладного искусства. Композиционный центр капеллы — статуя Вацлава — принадлежит к шедеврам чешской скульптуры.

В литературе возникают новые редакции жития св. Вацлава. Одно из таких новых сочинений было написано (или отредактировано) самим Карлом IV. В нем наряду с набожностью святого подчеркивалась его государственно-политическая деятельность, укрепившая чешское государство. Таким образом религиозное предание становилось частью государственной идеологии, через культуру распространявшейся вглубь народного сознания и в даль истории. Все, кто так или иначе знаком с Прагой, знают, что ее центральная площадь называется Вацлавской и на этой площади стоит памятник, изображающий св. Вацлава на коне. Памятник создан скульптором И. Мыслбеком в конце XIX в. и с тех пор стал символом страны.

В литературе основным жанром оставались хроники. Они по своей природе были сочинениями, синтезировавшими исторические сведения, предания и легенды, отражавшими политические взгляды эпохи и литературные вкусы. Обычно хроники берут в руки, чтобы извлечь из них исторический факт или старое поучение. Однако хроники представляют собой значительное явление средневековой культуры, так как обобщают человеческий опыт осмысления исторического существования, содержат целый свод сведений, характеризующих культуру эпохи, образ жизни и образ мышления. В хрониках содержатся концепции идеологии и политики, определявшие характер общественной жизни.

Карл IV придавал большое значение написанию хроник, выражавших его историко-культурную концепцию. Он заказывал хроники, сам их редактировал. Поэтому в его эпоху возникло значительное число чешских хроник, написанных чешскими и иностранными авторами. Здесь довлел заказ императора: создать историческое сочинение, в котором чешская история была бы включена во всемирную, показать древность и славу чешского парода и его правителей. Было создано несколько таких хроник. Самое интересное в них — легендарная, мифическая история чехов, обосновывающая особую избранность этого народа. Чехи провозглашались наследниками славнейших народов древности, о которых говорится в Библии и античных сказаниях. Праотец Чех, согласно хроникам, был знатным вельможей, бежавшим из Хорватии вместе со своим родом. Его младшие братья—Лех и Рус стали, соответственно, родоначальниками поляков и русских. Таким образом, чехи ставились в положение «старшего брата» по отношению к славянам, жившим на север от них. Чехи объявлялись «солнечным народом», поэтому в памятниках изобразительного искусства той эпохи мы находим так много солнечной символики. Это прежде всего христианский мотив «жены, одетой солнцем». Он глубоко символичен. Его мистическое содержание можно охарактеризовать как провозвестие великих перемен, грядущую славу, как воплощение женского начала, дающего свет земным правителям. Здесь мотив солнечного света совпадает с мотивом матери. Для Карла IV это было особенно важным, так как именно по материнской линии он происходил от чешских королей. Образ матери накладывался на образ родной страны — Чехии и освещался светом Солнца.

Согласно другой «теории» чехи были богоизбранным народом. Обосновывалось это по-средневековому учено. На латинском языке чехи назывались «богемцами» (на них перешло название племени боев, живших па этих землях до появления там славян). А слово «богемец» якобы происходит от слова «бог» (при этом ученого хрониста не смутило то, что «бог» — слово славянское, а не латинское, поэтому данные слова сопоставлять совершенно невозможно). Следовательно, богемцы названы в честь Бога, они им избраны, поэтому у них своя особая, высшая цель в истории. Эта теория, полностью относящаяся к области мифотворчества, заложила основу тому, что принято называть чешским мессианством. Мессия, в соответствии с библейской традицией, это богоизбранный спаситель мира. Народ, принимающий на себя мессианские функции, указывает дорогу другим народам к светлому будущему. Возникает понятие о непогрешимости своего народа, о том, что все, что делает этот народ, правильно и хорошо, освящено самим Богом. Начинает обожествляться сам этот народ. Действительно, к концу XIV в. чешский народ начинают называть «святым народом», который следует по предначертанным Богом путям. В этом глубокая опасность мессианства, как мы могли убедиться на примере своей собственной истории.

«Святой народ», живущий в «сердце Европы», естественно, является наследником истинного христианства, того христианства, которое существовало до разделения христианских церквей на православную и католическую. С одной стороны, это вызывало стремление к восстановлению церковного единства политическими средствами. Так, автор одной из хроник уже видел Карла IV, восседающего «на троне царя Давида» в едином христианском мире. Поэтому Чехия становилась как бы средокрестием христианского мира, а ее столица Прага должна была стать Новым Иерусалимом. Именно так, культурно-символически, был создан план основанной Карлом IV части современной Праги—Нового Города Пражского. С другой стороны, стремление чехов к истинному христианству порождало недовольство существующим состоянием католической церкви, что, в свою очередь, приводило к возникновению новых идеологических течений. Можно утверждать, что рассмотренная нами идеология эпохи существенным образом повлияла на характер чешской культуры XIV в.

Культура этого времени стала вершиной развития чешской средневековой культуры в целом, она на долгие века осталась недосягаемым образцом, символом национального величия и глубокой связи чешской культуры с общеевропейской. Чехия из культурной провинции, которой она была в предшествовавший период, при Карле IV превратилась в европейский центр образования, интеллектуальной и духовной жизни, центр архитектуры и изобразительного искусства, равного которому не было во всей Германии. В Прагу приглашались лучшие мастера из Италии, Франции, Германии. Многие из них ( ставал ись в Чехии, основывали здесь свои мастерские, воспитывали учеников. Конечно, можно задать вопрос, насколько правомерно относить творчество мастеров-иностранцев к чешской культуре. Если рассуждать строго формально, то к культуре чешского народа они имеют лишь косвенное отношение, поскольку оказали на нее внешнее влияние. Однако культура народа — более широкое понятие, чем чистота крови и особенности бытовой культуры данного народа. В это понятие входит вся культура той страны, где живет этот народ, ибо он так или иначе участвует в ее создании, живет в этой культурной среде, которая его во многом формирует. Более того, в Средневековье еще не возникло понятие национальных культур, культуры делились по религиозному признаку и по крупным историко-географическим районам. Поэтому правомерно рассматривать культуру страны в целом во всей совокупности созданного ее жителями.

Господствующим стилем в искусстве XIV в. была готика. Это название было придумано позднее и означало стиль «темных варваров» — древнегерманского племени готов, никакого отношения к этому стилю не имевших, так как они исчезли с исторической арены гораздо раньше. Словом «готика» просвещенные люди последующих веков хотели подчеркнуть странность, как бы неразумность стиля средневекового искусства, далекого от идеалов античности, от классических форм. В понятие «готика» первоначально вкладывался отрицательный смысл, оно становилось синонимом «темного Средневековья». С течением времени оценка средневекового искусства изменилась, а слово «готика» осталось как название стиля в западноевропейском искусстве XII—XV вв.

Основное духовное содержание готики — порыв вверх, к небесам, к Богу. Отсюда проистекали чисто формальные особенности готического искусства: удлиненность пропорций, вытянутость фигур, острота изломов линий. Дух преодолевал материю, но духовное содержание в искусстве может выражать себя только через сам материал искусства, то есть через ту же материю, но при этом материя значительно изменялась, преображалась, одухотворялась. Готика прошла несколько этапов развития. XIV век—это время «осени Средневековья», в искусстве ей соответствовала поздняя готика, иногда называемая пламенеющей. Она, как осенний костер, вздымала к небу языки пламени, которые извивались, переплетались, изламывались в причудливом движении, уводя душу в иной мир, повергая ее в мистический экстаз. Материальность камня, дерева, красок уже не ощущалась, она перевоплощалась в новую духовную реальность, существовавшую в формах видимого нами мира, но достаточно идеализированных и измененных. «Души готической мистическая пропасть» (как сказал русский поэт О.Э. Мандельштам) не требовала внешнего правдоподобия, соблюдения реальных пропорций, перспективы и т.п. XIV век—эпоха мистики, и это отразилосьв искусстве. Однако «мистическая пропасть» в искусстве имела своим основанием математический расчет, мастерство владения своим ремеслом. Средневековый архитектор и художник—это прежде всего ремесленник. Это не творец в современном понимании. Он сам себя рассматривал как инструмент, как средство осуществления божественного замысла. Самоутверждение средневекового художника было возможно только в одной форме — через достижение высот профессионального, ремесленного мастерства. Свое творение автор ощущал частью общего мирового творения, частью «мира Божьего». Поэтому произведения средневекового искусства в основном анонимны, т.е. авторы их неизвестны, так как они не ставили своих имен т создаваемых ими произведениях.

Религиозность была основой мировосприятия средневекового человека. В обществе вся р&лигиозная жизнь сосредотачивалась в церкви. Церковь как организация, как часть общества занимала не только привилегированное положение в социальном смысле, но была средоточием культуры:. Поэтому центр религиозной жизни города — кафедральный собор— был также центром средневекового искусства. Соборы строились долго, иногда целые столетия. В помощь строительству возникали специальные архитектурные, скульптурные, живописные мастерские и школы, а также мастерские по обработке камня, художественной обработке металла. Такие же школы-мастерские существовали при монастырях. Мастерство в них передавалось от крупного мастера, который, как правило, был основателем такой мастерской, к ученикам и ученикам учеников. Так обеспечивалась преемственность стилей и форм, создавалось целое направление в искусстве.

Готический собор—это синтез всех искусств. Архитектура определяет внешний и внутренний (интерьер) облик собора. Скульптура украшает вход в собор (портал), его крышу, интерьер. Отдельные статуи святых дополняются фантастическими существами (химерами) в завершениях колонн (капители) и на кровле. Живопись покрывает стены собора (фресковая живопись) изнутри и иногда снаружи, иконы являются главными объектами поклонения в соборе. Среди них выделяется центральный образ в алтаре — наиболее священной части собора, где совершаются христианские таинства. Интерьер богато украшен предметами декоративно-прикладного искусства. Особой роскошью отличаются кресты, сосуды для хранения реликвий и мощей святых, церковные чаши, переплеты священных книг. Эти книги внутри также украшены цветными миниатюрами, тонко исполненными особо яркими, сияющими красками. К этой картине надо добавить роскошные облачения духовенства и театрализированный церемониал католического богослужения. И все эти отдельные составные части сливались в единое целое, устремленное, с одной стороны, вверх, к Богу, с другой — к человеку, пришедшему в собор, увлекая его в общее движение к небесам.

Подойдем к знаменитому собору святого Вита на Пражском Граде—самому значительному сооружению чешской готики. Его начал строить француз Матье из Арраса, продолжил немец Петер Парлер, который остался на всю жизнь в Чехии, основал здесь несколько мастерских, имел многочисленных учеников и последователей. Он был не только выдающимся архитектором, но и знаменитым скульптором. Ему принадлежат основная часть собора и скульптурные изображения св. Вацлава и чешских королей в интерьере собора. Он настолько слился с местной городской средой, что его стали называть на чешский манер мастером Петром Парлержем. Его слава пережила века. Когда в конце XIX — начале XX в. заканчивали постройку собора святого Вита, то ориентировались именно на стиль Парлержа как высшее выражение чешской готики. Однако великий мастер оставался человеком Средневековья: он не ставил своего имени на скульптурах, поэтому бывает очень трудно отделить его произведения от творений его учеников. Над этой проблемой работает не одно поколение ученых, занимающихся исследованием искусства.

Собор св. Вита возвышается над всем городом, он виден отовсюду. Собор грандиозен. Снаружи он украшен готическими башенками и орнаментом. Над боковым входом—единственная в Чехии мозаика, изображающая Страшный Суд — последний суд Христа над душами умерших. Шпиль собора ранит острой иглой тугую грудь неба (образ О.Э. Мандельштама). Войдем внутрь. Прихожанина сразу же охватывает особый свет. Это достигается не только за счет витражей — цветных оконных стекол с изображением библейских сюжетов. Главная конструктивная особенность, создающая ощущение чего-то неземного,— огромная высота помещения и расположенные на уровне второго яруса большие окна. Благодаря этому собор пронизан верхним светом, его огромное внутреннее пространство кажется единым и легким. Готические арки дополнительно подчеркивают устремленность вверх. Алтарь не является крайним восточным помещением собора. Его окаймляют маленькие отгороженные двумя стенами друг от друга помещения для индивидуальной молитвы — капеллы. В них стоят надгробия некоторых чешских властителей. Капеллы украшены фресками. Сбоку, за тяжелыми дубовыми дверями, находится капелла святого Вацлава, о которой рассказывалось раньше. Особое великолепие ее оформления призвано подчеркнуть значение небесного покровителя Чехии. Статуя св. Вацлава, находящаяся в капелле, одна из лучших в чешской скульптуре. Ее создатель Петр Парлерж изобразил святого в виде молодого рыцаря с копьем и щитом, на котором помещен чешский герб — орлица. Скульптура отличается простым, законченным силуэтом и благородством фигуры, переданным легким наклоном головы. Впечатляющий контраст крупных плоскостей и тонко проработанных деталей составляет особенность художественной манеры школы Парлержа. Тип рыцаря-защитника в этой скульптуре несколько одомашнен и одновременно опоэтизирован. Эти качества впоследствии станут особенно характерными для чешского изобразительного искусства.

Парлерж создал необычную архитектуру капеллы. Квадратная в плане, она перекрыта звездообразным сводом. Внутри собора кубическая форма капеллы обращает на себя внимание большими плоскостями стен. Массивные двери дают понять, что за ними скрыты ценнейшие духовные и материальные сокровища собора. В основе архитектурной идеи капеллы св. Вацлава лежит представление об идеальном христианском городе—Новом Иерусалиме. Он квадратен в плане, обнесен крепостными стенами с воротами, покрытыми драгоценными камнями, он весь сияет.

Цветные камни на стенах капеллы также создают сияние, придавая интерьеру с гробницей святого мистический и в то же время теплый оттенок.

Парлерж и его мастерская участвовали в строительстве многих храмов в Праге и в провинции. Он создал и крупнейшие светские постройки Праги, в том числе каменный мост через реку Влтаву, вызвавший своим техническим решением, необычным масштабом и художественным оформлением удивление всей Европы. Шестнадцатью полукруглыми арками соединяет он две части города. С обеих сторон строитель защитил мост мощными башнями, превратив эти военные сооружения в ценнейшие произведения чешской готики. Одна из башен украшена сложной скульптурной композицией, изображающей Карла IV и его сына Вацлава IV, сидящих на троне.

В живописи того времени господствовал стиль так называемой интернациональной готики, или мягкий стиль. Он отличался мягкостью форм, преимущественным использованием цвета для лепки объемов. Для него характерно состояние лирического погружения и созерцания божественного. Живописные образы проникнуты мистической красотой. Особо выделяются изображения мадонны с младенцем, так называемые «прекрасные мадонны». Их чисто живописная красота, сияющие краски, утонченный рисунок, изя­щество линий создавали в человеке, молящемся на эти образы, настроение возвышенности, отрешенности от земной суеты. Формы преувеличенной красоты вовлекали человека в созерцание божест­венной красоты и духовно очищали его.

Самым знаменитым художником «мягкого стиля» был мастер Теодорик, создавший 130 изображений святых для коро­левского замка Карлштейн. В лицах святых есть что-то детски наивное, они мягки и добродушны; сопровождающие их предметы изображены с большой любовью и тщательностью. Из живописи алтарных циклов выделялись работы неизвестных художников, называемых по тем городам, где находятся их алтари, мастером Вышебродским и мастером Тржебоньским. Это были живописцы большой индивидуальности. Если Вышебродский мастер стре­мился к объективной красоте и гармонии, то в творчестве Тржебоньского мастера сильно трагическое начало. Страдания Христа он изображает с глубоким чувством, переходящим в надрыв. Изображения наполнены глубокой символикой. Так, дерево с сидящими на его ветвях птицами символизирует Рай и одновременно библейское дерево в этом Раю, под сенью которого Адам и Ева совершили первородный грех, который и пришел искупить на земле Иисус Христос, рядом с фигурой которого мастер изобразил это дерево. Такая символика трудна для пони­мания современного человека, но легко прочитывалась человеком Средневековья, с детства знакомым с содержанием Библии и ее образами.

Еще сложнее было содержание фресковой живописи. Этим особенно отличаются фрески в монастыре «На Слованех». В роспи­сях этого монастыря поражает необычность символики, связанная с рассматривавшимися ранее идейно-политическими представле­ниями об избранности и мессианстве, о культе женщины-матери и тайном значении света.

Мастерство, с которым выполнены композиции, многопла­новость и эпичность сцен говорят о знакомстве художника с достижениями итальянской, нидерландской и французской живо­писных школ.

Свое обобщение и высшее выражение символика чешского готического искусства нашла в замке Карлштейн. Это резиденция Карла IV недалеко от Праги, где хранились государственные сим­волы и сокровища королевства. Замок создавался по глубоко продуманному плану, каждая его часть имела свой смысл и назначение, а комплекс в целом должен был символизировать основы государственной власти, всей своей композицией выражая смысл и предназначение этой власти. Этому подчинен план всего комплекса. Его основные сооружения—три отдельно стоящих, возвышающихся друг над другом здания: королевский дворец, храм Девы Марии и Большая башня, на верху которой находится капелла Святого Креста. Бросающееся в глаза количество священных мест в замке, их расположение над королевским дворцом говорят об исключительности идеи, положенной в его основу. Множеством священных мест и их утонченным художественным оформлением Карл IV хотел сделать свой Карлштейн, единственный и неповто­римый, не только предметом восхищения гостей, но и символом единства высшей государственной власти и ее ориентации на религиозные ценности. Не только власть от Бога, но и смирение этой верховной власти перед Богом, император как слуга и раб Божий — вот основные идеи, заложенные в концепции замка. Скромный на первый взгляд внешний вид всех замковых построек, лишенных скульптурных украшений, должен был подчеркнуть великолепие интерьера, показывая величие императора Божьей милостью и одновременно его смирение перед еще более высшей властью, перед Богом. Славу императора демонстрировали циклы фресок, на которых была изображена мифическая родословная Карла IV, идущая от властителей древности. Божья слава, под сенью которой находится весь замок, а значит и императорская власть, сосредоточена в капелле св. Креста. Она настолько великолепна и необычна, что стоит подробнее на ней остановиться. Ее стены сплошь покрыты полудрагоценными камнями, золотом и картина­ми мастера Теодорика, изображающими всех святых католического мира, что должно было символизировать Небесный Иерусалим. Пространство капеллы разделено золоченой решеткой на две части: алтарь и помещение для светских лиц. Крестовые своды позолочены, причем это покрытие украшено резными звездами, в которые вставлены стеклянные линзы, отражающие свет. Так создается образ небесного свода. Все в целом формирует впечатление воображаемого, несуществующего священного пространства. В алтаре хранились священные реликвии и знаки императорской и королевской власти. Особо почитался остаток креста, на котором был распят Иисус Христос, поэтому капелла и получила свое название. В алтарь сам император Карл IV мог входить только босым и с непокрытой головой. Карлштейн на многие века стал символом священного характера власти в государстве.

Религиозная тематика была главной и в чешской литературе, Создавались новые тексты житий чешских святых (вспомним о новой редакции жития св. Вацлава). Они включались в большие сборники житийной литературы. Очень интересна Легенда о святом Прокопе, состоящая из 1084 стихотворных строк. В этом поэтиче­ском жизнеописании популярного чешского святого много внима­ния уделено богослужению на славянском языке (вспомним, что об этом говорится в главе II), постоянно подчеркивается бедность святого, который считался покровителем бедняков, его чешское происхождение: «Святой Прокоп славянского рода, родился в де­ревне у Чешского Брода». Прокоп был основателем Сазавского монастыря, где богослужение совершалось на славянском языке. После его смерти монастырем пытались завладеть немцы и заме­нить богослужебный язык на латынь. Центральный эпизод легенды рассказывает о том, что св. Прокоп трижды являлся в монастырь, приказывая врагам быстро покинуть его. Сильное впечатление на читателей и слушателей легенды, а адресована она широким слоям городского населения и читалась в костелах и на площадях, должен был производить святой Прокоп, «держащий в руке посох, которым он немилосердно бил немцев». Патриотизм Легенды о св. Прокопе дополнялся ее демократизмом. Автор стремился приблизить к народу образ популярного святого, что заставило его нарушить высокий стиль житийной литературы. Народному идеалу соответ­ствует и внешность Прокопа: «Он от роду был высоким, в плечах и в теле широким, руки и ноги имел сильные». В легенде есть резкий выпад против купцов и ростовщиков, который особенно приятно было услышать мелким рыцарям, ремесленникам и бед­ноте: «Послушайте, гости-торговцы, а также все ростовщики, вы, которые блуждаете по свету и обманываете людей, вы, которые любите брать чужое».

Другое стихотворное произведение на чешском языке—Ле­генда о святой Катерине — написано с большим поэтическим мас­терством и выдержано в духе придворной утонченной поэзии. Исследователи чешской культуры по праву сравнивают поэтический стиль изображения святой Катерины со стилем мастера Теодорика в живописи, отличавшимся лиризмом и показом душевных дви­жений.

Наряду с религиозной литературой большой популярностью в Чехии в XIV в. пользовалась сатирическая литература. Чехи всегда любили посмеяться, их язык изобилует массой забавных выраже­ний, смешных слов и словечек. Сатира стала основным жанром в творчестве замечательного баснописца Смиля Фляшки. Ему при- надлежат сборник чешских пословиц и басни, в которых есть элементы критики общества и патриотические мотивы. Наиболее известна его басня «Новый совет» (1395 г.), утверждающая принцип идеального государства Молодой царь зверей Лев созвал подданных, чтобы посоветоваться, как править после смерти отца. Сорок четыре советника—звери и птицы — высказывают свои суждения о правах и обязанностях властителя, о роли отдельных учреждений, о нравах и быте. Некоторые советы явно направлены против социальной несправедливости. Сокол советует Льву не применять насилия к подданным, заботиться о них. Леопард предлагает «не вводить в совет чужеземцев». Многие высказывания ироничны, с подтекстом, в них звучат критика и насмешка над властителем. Так, Павлин советует Льву украсить себя драгоценностями и свысока смотреть на подданных. Заяц предлагает не вмешиваться в распри и отле­живаться на печи. Большинство советов содержат поучения, свиде­тельствующие о принадлежности автора к дворянству и оппозиции королевской власти. «Новый совет» стал настолько популярен, что неоднократно переиздавался, по его примеру создавались многие «Советы» животных в XVI в. Сочинение Фляшки даже было пере­ведено на латынь.

Сатирическая литература XIV в. почти утрачивает связь с религиозными сюжетами, изображая жизненные явления. В сатирах «О судьях и ремесленниках» осуждаются взяточники-судьи и нече­стные ремесленники, которые будут гореть в аду. Содержание этих сатир — повседневная жизнь города. Перед читателем проходит целая галерея городских типов, все они так или иначе жульничают. Пекарь кладет в тесто так много закваски, что в его румяных калачах внутри одни дыры. В сатире о сапожниках ярко нарисована сцена в кабаке, где подгулявший мастер пропивает и проигрывает все деньги, даже взятые вперед у заказчика. Люди жалуются, предъяв­ляют претензии, а его жене приходится от них прятаться. «Никакой радости нет так постыдно жить»,— заключает автор. Новый, более высокий уровень художественного изображения жизненных про­блем отличает этот сатирический цикл, написанный с назидатель­ными целями.

При Карле IV в Праге возник новый центр славянской культуры. В 1347 г. был основан монастырь «На Слованех», назы­ваемый также Эммаусским. Это был католический монастырь, но богослужения совершались в нем на церковнославянском языке. Для этого в Прагу были приглашены монахи из Хорватии, где сохранялась традиция славянского богослужения. В Чехии этот монастырь должен был напомнить о своей собственной славянской религиозной традиции, связанной с деятельностью свв. Кирилла и Мефодия в Великой Моравии (вспомним материал главы II) и продолженной св. Прокопом в Сазавском монастыре. Эммаусскому монастырю Карл IV придавал большое значение. Он был призван сыграть объединяющую роль в разделенном на католичество и православие славянском мире, укрепить межславянские отношения, подчеркнуть значение того периода, когда существовало церковное единство славян. Поэтому среди святых, покровительству которых вверялся новый монастырь, видное место занимали Кирилл, Ме-фодий и Прокоп. В монастыре возобновилась письменность на церковнославянском языке, который оставался хорошо понятным чешскому населению. Поскольку теперь в Прагу его принесли хорватские монахи, то он стал называться хорватским. А так как полагали, что чехи происходят от хорватов (вспомним легенду о праотце Чехе), то этот язык стал считаться древнейшим чешским наречием. Такие взгляды, появившиеся в ученой среде, способст­вовали укреплению чешского патриотизма, поднимали престиж родного чешского языка.

На это же была направлена литературная деятельность Томаса Штитного (около 1333—1401 или 1409), мелкого рыцаря, получив­шего образование в Пражском университете. Его трактаты, напи­санные на чешском языке, были посвящены философии, религи­озным и моральным проблемам. За то, что он писал только на чешском языке, он подвергался насмешкам ученых из университета, признававших лишь латынь языком, на котором можно излагать богословские и научные вопросы. Поэтому Штатный не получил звания магистра. Он защищал свою позицию, доказывая равнопра­вие языков (см. отрывок из его сочинения в конце главы). Штатный писал популярные произведения в форме «рассуждении». Найдено 26 таких книжечек. Он старался сделать повествование заниматель­ным. Это мог быть разговор отца с детьми, учителя с учениками, многоопытного ученого с молодыми людьми. Старшие давали практические советы по хозяйству и поведению в семье и обществе. Особое место занимают наставления детям о Боге, рассказ о сотво­рении мира, о доброте, мудрости, справедливости и строгости все­вышнего. Привлекательный образ доброго Бога, живой диалог, до­ступный пониманию язык привлекали читателей. Штатный написал также сочинение об игре в шахматы, где при объяснении ходов очень популярной в Средневековье игры давал житейские советы, отразив­шие нравы и общественную жизнь того времени. Штатный доносил до соотечественников живое слово о нравственности, ясное и понятное всем. Его сочинения пользовались огромным успехом, их усердно читали, изучали, переписывали и затем неоднократно печатали. Они .влияли на самосознание народа, на культуру его речи, были прекрасным образцом чешской прозы того времени.

Яркой страницей истории чешской культуры был рубеж XIV—XV вв. В правление сына Карла IV Вацлава ГУ страна пере­живала политический кризис. Время не способствовало созданию монументальных памятников искусства. Основным культурным содержанием этого периода стали философско-богословские споры в университетской среде, которые постепенно, по мере их обостре­ния, захватили все общество, вовлекли его в процесс переосмысле­ния традиционных устоев мировоззрения.

Начало этому было положено общеевропейским движением, получившим название «новое благочестие. Оно было реакцией на разложение власти римских пап, на моральный упадок в среде духовенства. В церкви господствовало взяточничество, стремление получать большие доходы, бытовой разврат. Создалась ситуация, когда одновременно было два и даже три папы, каждый из которых проклинал своих соперников. Авторитет католической церкви как общественной организации резко упал. В противовес этому возникло движение, не только требовавшее восстановить церковное единство и остро критиковавшее состояние современной церкви, но и стремив­шееся к церковным реформам, лишавшим церковь ее исключитель­ного положения в обществе, а также к восстановлению моральных ценностей первоначального христианства, к обновлению и очищению от земных страстей чувства благочестия. Некоторые представители того движения проповедовали в Чехии, где у них появились последо­ватели, среди которых выделялся своими проповедями, обличавший разврат, царящий в обществе, Ян Милич. В Пражский университет стали проникать сочинения английского реформатора Джона Викли-фа, переписывавшиеся пражскими студентами. Они привлекали кри­тикой церкви, требованием подчинения церкви государственной вла­сти и новым подходом к богословским проблемам.

В таких условиях стали формироваться идеи чешской Рефор­мации. Важную роль здесь сыграли чисто философские, казалось бы отвлеченные споры о том, есть ли идеальный прообраз у вещей. То есть существует ли абстрактная, идеальная, например, лошадь как модель всего многообразия лошадей, или же имеется лишь множество конкретных лошадей, которых мы обобщаем в своем языке, обозначая понятием «лошадь». Сторонники первой точки зрения называли себя «реалистами». К ним в Пражском универси­тете принадлежали в основном чешские магистры. Немецкие же отстаивали вторую точку зрения, получившую название «номина- лизм» (от латинского слова, обозначающего «название»). Ученые споры по столь тонкому вопросу переплетались со спорами о необходимости обновления церкви. Ситуация обострялась вмеша­тельством королевской власти, внимательно следившей за учеными дискуссиями и вначале поддерживавшей «чехов—реалистов». Это диктовалось сложными внешнеполитическими расчетами, прежде всего отношениями с папой. С улучшением этих отношений король отвернулся от чешских реформаторов.

Особенностью Чехии было то, что в ней произошло соедине­ние «ученой», университетской реформации с народными религи­озными движениями за изменение существующего положения в церкви и обществе (ереси). Фигурой, воплощавшей в себе это объединение, стал Ян Гус, наверное, самый известный во всем мире чех. Чешская Реформация, им возглавленная, получила название гусизма. В ней на первом месте стояли богословские вопросы, которые, тем не менее, имели прямое отношение к жизни общества. Так, критика состояния церкви обернулась требованием подчинения ее светской власти, принципом наказания недостойных служителей божьих этими властями. Требование единого причащения* для всех верующих — светских и духовых лиц — стало символом обществен­ного равноправия всех слоев общества. Поэтому чаша стала главным символом гуситов. Ее образ глубоко вошел в чешскую культуру. Деятельность Яна Гуса оказала решающее воздействие на чешскую историю и культуру. Гус был не только вождем чешской Реформа­ции. Он внес огромный вклад в чешскую культуру. Своими бого­словскими и философскими трактатами и посланиями он способ­ствовал развитию чешской мысли. Характерная особенность этих сочинений—доступность, простота изложения сложных вопросов. Его проповеди, обращенные в основном к простому народу, отли­чаются простотой, даже простонародностью языка. Благодаря про­поведнической деятельности Гуса чешский народ гораздо глубже постигал христианские ценности и поэтому более остро восприни­мал общественную несправедливость. Гус был противником фор­мализма в религии. Простота, доступность, человечность и в то же время несгибаемая сила воли, мужество в отстаивании своих убеждений сделали его чрезвычайно популярным в народе, а мученическая смерть придала ему славу национального героя.

Ян Гус родился в крестьянской семье на юге Чехии очевидно в 1371 г. Он окончил Пражский университет, получил в нем степень магистра и через некоторое время был избран главой факультета свободных искусств (вспомним, что это такое). Это свидетельство­вало о признании его выдающихся заслуг как философа. Он стал горячим сторонником реформационного учения Д. Виклифа и философской школы «реалистов». Вскоре Гус начал свою проповед­ническую деятельность в Праге. На его проповеди стекались массы горожан и приезжих, их посещала даже королева. Гус, проповедо­вавший по-чешски, обличал безнравственный образ жизни духо­венства, призывал к изменению церковных порядков, критиковал городских богатеев, проповедовал ненасилие и любовь к людям.

В 1409 г. Гуса избрали ректором Пражского университета. Он и его сторонники, использовав выгодную политическую ситуацию, смогли осуществить давно задуманное дело — превратить универ­ситет в чешский, дав преимущества в нем уроженцам Чешского королевства (вспомним, что Пражский университет был основан как международный центр). Немецкие профессора и студенты, возмущенные этим, покинули Прагу и перебрались в Лейпциг, где основали свой университет. Этим актом было положено начало формирования принципа национальной чешской культуры, что обгоняло развитие других национальных культур в Европе.

Гус подчеркивал, что чешский народ должен быть «хозяином на своей земле... и должен стоять во главе, а не в хвосте плестись, всегда быть вверху и никогда — внизу». При этом Гус говорил, что «добрый латинник (т.е. не-чех) ему милее плохого чеха». Таким образом моральная оценка переплеталась с национальным приори­тетом. Сподвижник Гуса Иероним Пражский пошел еще дальше, заявив, что чешский народ — это «святой народ» (именно Иерониму принадлежит это выражение, первый раз приведенное в начале этой главы. Вспомните, что с ним связано). А такой народ нельзя обвинять в отклонении от истинной религии. Иероним был хорошо знаком с теориями избранности чешского народа, его благородного происхождения. Он даже заявлял, что «чехи происходят от греков». Такой рост национальных настроений объясняется тем, что в городах Чехии ключевые позиции занимали богатые немцы, они же были довольно многочисленны среди высшего духовенства и в королевском совете. Экономический расцвет городов и торговли способствовал росту, как экономическому, так и политическому, чешского национального элемента. Неудивительно, что чехи стали стремиться вытеснить немцев с ключевых позиций в своем госу­дарстве.

Гус, выступив против продажи представителями римского папы отпущения грехов за деньги, что наносило финансовый ущерб королевской казне, впал в немилость и был вынужден покинуть Прагу. Два года он скрывался в Южной Чехии, выступая с пропо­ведями перед крестьянами и мелким дворянством. В 1414 г. он был вызван на собор католической церкви в германский город Констанц. Собор должен был восстановить авторитет папской власти и рас­смотреть вопрос о том, соответствует ли учение Гуса и Иеронима Пражского католицизму. Собор обвинил чешских реформаторов в ереси. Гус отказался признать свои взгляды ошибочными, заявив, что в споре с церковными властями его рассудит сам Христос. 6 июля 1415 г. Ян Гус был сожжен на костре. Через год был казнен Иероним Пражский.

В письмах из констанцской тюрьмы, памятнике его необык­новенному мужеству, выдержке и преданности своему делу, вошед­ших в сокровищницу чешской литературы, Гус призывал продол­жать отстаивать правду. Вообще понятие правды у Гуса было основным. Эту правду он нес народу. Благодаря высокому уровню грамотности в Чехии сочинения Гуса широко распространялись в народе. Доступность языка и изложения делала их понятными и горожанам, и крестьянам, и рыцарям. Многие сочинения Гуса прямо обращены к широким читательским кругам, в частности труд «О познании истинного пути к спасению». Гус выработал особый доходчивый стиль полемики, не отвлеченной, а жизненно мотивированной. Изложение отличается ясностью мысли, убежден­ностью. По существу Гус утвердил в чешской литературе новый тип прозы. Этому во многом способствовала его реформа правописания. Он упростил написание слов, введя над согласными буквами специальные значки, показывающие, как должна произноситься данная буква, вместо того чтобы писать несколько согласных букв подряд для обозначения одного звука. Эта удобная система право­писания укоренилась в чешском языке и впоследствии повлияла на реформы правописания в некоторых других языках (словацкий, литовский). Главная цель этой реформы — упростить процесс чте­ния и письма, сделав его ближе к нормам устной речи. Это облегчало распространение грамотности в народе.

Просвещению народа и распространению в широких слоях знания Библии, что так поражало иностранцев, способствовало начало большой работы по переводу Библии на чешский язык в ближайшем окружении Гуса.

Теоретические сочинения Гус писал на латинском языке, так как обращался в них к международной церковной и ученой ауди­тории. Важнейший труд Гуса «О церкви» содержит 44 пункта, в которых он отстаивает свое учение. Среди них есть положение с том, что церковь — это сообщество всех верующих в Христа, как церковнослужителей, так и светских людей (мирян). Это шло вразрез с католическим учением о церкви, подчеркивавшим привилегиро­ванное положение священников как посредников между Богом и простыми людьми. Учение Гуса о церкви было близко православию, что позволило русским ученым XIX века считать гусизм возвра­щением западных, католических, «латинских» славян к первона­чальному православию. Это не совсем так, потому что кроме вопроса о характере церкви существовало много чисто богословских идей, общих для традиционного католичества и для гусизма.

Вершина писательского мастерства Гуса — сочинение под названием «Постилла», что означает собрание проповедей. О харак­тере и особенностях проповеднического искусства Гуса мы уже говорили. Надо лишь добавить, что в этом сочинении Гус отвергал право церкви на высшую духовную власть над людьми, доказывал, что духовенство необходимо наказывать за злоупотребления, а у монастырей следует отобрать слишком большие земельные владе­ния. Сочинение «О шести заблуждениях» посвящено обличению грехов священнослужителей. Большую ценность представляют со­чиненные Гусом духовные песни, положившие начало гуситской поэзии, тесно связанной с насущными проблемами, политическими событиями и борьбой за обновление церкви и общества. На стенах Вифлеемской часовни в Праге, где Гус проповедовал, были сделаны записи трех его песен, обличающих нравы господ и призывающих верить в правоту новой церкви. Там же перед поездкой на Констанц-ский собор по просьбе Гуса были сделаны надписи, в которых в краткой общедоступной форме излагались основные положения его учения.

Наследие Яна Гуса — огромный вклад в духовную жизнь и культуру чешского народа, в его язык и литературу. Образ Гуса как философа, подвижника, защитника родного языка, борца за правду и справедливость, обличавшего нравы недостойных духовных и светскиих властителей, навеки вошел в чешскую культурную тра­дицию. Ему посвящены многие романы, пьесы, произведения живописи и скульптуры, кинофильмы.

Историческое значение деятельности и творчества Яна Гуса для чешской культуры состоит в том, что он заложил основы национальной культуры в ее современном понимании и в этом опередил свое время, что он сделал простого человека главным объектом этой культуры, то есть способствовал демократизации культуры, в том, что главными культурными ценностями для него были высокая нравственность, правда и простота в сочетании с глубиной знаний.