Библиотека > Природа и культура >
Экологическое сознание Востока и Запада
Хотя единство "природного" и "человеческого" миров, ноосферы и биосферы в
нашу эпоху ни у кого не вызывает сомнения, существуют, однако,
довольно заметные различия в понимании того, какими могут или должны быть
отношения человека с окружающей его вселенной. Чисто логически и фактически
здесь возможны три варианта: во-первых, признание людьми первородства и
абсолютного могущества природы, а следовательно, и их подчиненности природным
стихиям; во-вторых, претензии человека на роль "венца творения", потребителя и
"пользователя" дарованным ему миром; и, наконец, в-третьих, признание того все
более очевидного факта, что все мы, мыслящие существа, лишь один из многих -
и отнюдь не лучших! - образцов вездесущей и многоликой "живой материи", имеющей
некий абсолютный надчеловеческий и, если хотите, "божественный" смысл.
Совершенно очевидно, что мироощущение, связанное с первым вариантом, было уделом наших
далеких пращуров, живших на грани дикости и только-только зарождавшихся религии и культуры.
Что же касается второго и третьего типов отношения человека к природе, также связанных
с развитием религиозного сознания, то их основные очаги возникли и развивались на разных
концах известного древним "цивилизованного" мира: один - в Средиземноморье и Европе,
другой - в Азии. И можно подозревать, что произошло это не в последнюю очередь в
силу особых природно-климатических и экономических условий. Там, где естественная среда
более "бескомпромиссна" по отношению к человеку, он охотнее признает ее "авторитет".
Восточный тип мировосприятия превосходит западный в своеобразном "уважении"
к окружающей вселенной
и заметнее ориентирован на "равноправие" и гармонию между человеком и природой.
Разница между двумя типами экологического сознания обусловлена глубокими различиями
в самом характере веры, лежащей в основе двух цивилизаций: первое восходит к христианству,
второе - к многочисленным восточным религиям (буддизм, индуизм, конфуцианство, даосизм
и др.). Главное отличие основных восточных религий (за исключением ислама) от
христианства и его разновидностей заключается в том, что у первых отсутствует фигура
единого и всемогущего "Бога" как творца и "хозяина" природы. По сравнению с Христом,
а тем более с Аллахом, Будда, например, совсем не "Господь", не "Создатель" и не
"Всесильный", а так же смертен, как и люди, и выглядит этаким просветленным
мудрецом-либералом, любвеобильным защитником всего живого. Нехарактерны для
восточной религиозной мифологии и такие "командно-административные" понятия,
как "Страшный суд", "ад", "всемирный потоп", "Второе пришествие" и т.п.
Именно поэтому некоторые ученые и предложили делить мировые религии на так
называемые "гуманистические", к которым относится большинство религий Востока,
и "авторитарные", представленные христианством и его разновидностями.
На основе подобного, впрочем не бесспорного, деления уже в наши дни против
христианства было выдвинуто тяжелое историческое обвинение, связанное не только с
нынешней экологической, но и демографической ситуацией. Ведь, по Библии, Бог создал
людей с достаточно определенной целью: "...и да владычествуют они над рыбами морскими;
и над птицами небесными, и над скотом, и над всей землею, и над всеми гадами,
пресмыкающимися по земле" (Быт. 1.26). Тот же Бог далее рекомендовал: "Плодитесь
и размножайтесь, и наполняйте землю, и обладайте ею" (Быт. 1.28). По этому поводу
известный шведский антрополог и этнограф Ян Линдблад (1932-1987), имея в виду прежде
всего цивилизацию Запада, саркастически замечает:
"Грандиозная задача - и современный человек справляется с ней ни-сколько не хуже,
чем козел, которого поставили сторожить капусту"'.
Опираясь на приведенные цитаты из Ветхого Завета, некоторые ученые (Линн Уайт-мл. и др.)
поставили вопрос об "исторических корнях" современного экологического кризиса,
характерного главным образом для стран Запада и Америки. Было высказано предположение,
что в конечном счете он порожден общей антиэкологической и "антропоцентрической"
догматикой христианства. Под ее влиянием отношение европейцев к природе якобы уже
с раннего западного средневековья грешило определенным высокомерием и стремлением
извлечь из нее максимальную пользу. Человек, обитавший в то время в Европе, искал
не единства с природой, а грубого обладания ею. После того как здесь воцарилось
христианство вместо языческого уважения к духам, населявшим леса, горы, степи,
водные пространства, западная религия провозгласила психологическую возможность
чисто потребительского подхода ко всему живому. В самом общем виде христиан-ское
отношение к природе характеризовалось при этом так: "Что безусловно доказано, так
это то, что христианство привнесло в человеческую культуру свое отношение к природе:
она - источник ресурсов, а не объект созерцания, человек имеет право использовать ее
как ему угодно, она не является священной, и отношение человека к ней регулируется
моральными принципами".
Большую роль в "десакрализации", т.е. обезбоживании, природы и обосновании чисто
потребительского отношения к ней сыграл выдающийся английский философ и государственный
деятель Френсис Бэкон, которого можно считать отдаленным провозвестником и идейным
вдохновителем будущего научно-технического прогресса. Философия Бэкона, доведенная до
ее практического воплощения нынешними энтузиастами научно-технической революции,
легла в основу многих экологических бед христианского Запада.
Как бы ни относиться к таким обвинениям против христианства, сама его история и
более внимательное изучение Библии позволили другим исследователям оспаривать
подобную точку зрения, особенно применительно к русскому православию. Благодаря его связи
с ранне-земледельческой религией, в нем по сравнению с католицизмом и протестантством с
особой силой проявляется идея благословения Богом любой твари, всего живого.
Принцип
"святости твари" является одним из основных для верующего русского человека и важнейшим
элементом его нравственности. В России, например, религиозный
мыслитель и выдающийся ученый П.А. Флоренский, словно предвосхищая сегодняшние нападки
на христианскую веру со стороны защитников всего живого, еще в 1914 г. посвятил этому
вопросу целую главу под названием "Тварь" в своем фундаментальном богословском труде
"Столп и утверждение истины". Опираясь опять-таки на цитаты из Библии, он писал:
"...замечательно совершенное тождество Божьего завета с человеческой и прочей тварью.
Это не два различных завета, это один завет со всем миром, рассматриваемым как единое
существо, возглавляемое человеком...". "Только в христианстве тварь получила свое
религиозное значение, только с христианством явилось место для "чувства природы",
для любви к человеку и вытекающей отсюда науки о твари".
В качестве доказательства приверженности христианства идее если не равноправия,
то, по меньшей мере, единства и солидарности человека и природы, приводятся
достаточно многочисленные имена святых, богословов и ученых-христиан, ставших
подлинными подвижниками экологической мысли и действия. Из них всякий образованный
человек должен знать по крайней мере двух: одного - представляющего уже
канонизированное прошлое религии; другого - почти нашего современника, внесшего
огромный вклад в общечеловеческую культуру. Это Франциск Ассизский (1181-1226)
и Альберт Швейцер (1875- 1965).
Знакомство с такими фигурами, как Франциск Ассизский и А. Швейцер, конечно, позволяет
снять остроту обвинений против христианства, выдвинутых некоторыми современными экологами.
И тем не менее какова бы ни была роль христианства в становлении современного
экологического мышления, следует признать: Запад всегда уступал Востоку в осознании
идеи о единстве, равноправии и взаимозависимости всего живого.
Еще в VIII в. до
нашей эры индийская религиозная мысль запрещала лишать жизни человека и наносить
вред какому-либо живому существу. В Китае и Тибете также возникли философские системы,
славящие жизнь как таковую независимо от существования в ней человека. На Дальнем Востоке
отношения между человеком и природой тоже отличались гармонией и взаимоуважени-ем. В дикой
природе восточные мыслители чаще всего видели не прибежище злых сил, которые необходимо
покорить, а некий общий символ божественности. Любопытен и тот факт, что в
изобразительном искусстве Востока удельный вес природы значительно выше, чем в
искусстве Запада.
Вот как писал о различиях экологического сознания Востока и
Запада видный американский религиовед и философ X. Смит: "Азия сохранила глубокое
почитание природы. Разумеется, если бы китайцы и индусы вовсе не поднялись над природой,
у них не было бы цивилизации. Но им удалось преодолеть природу, утверждая ее. Запад же,
напротив, неизменно противополагал себя природе. Созданная здесь цивилизация неуклонно
отстранялась от всего природного и инстинктивного".
В свете нынешней экологической ситуации на планете и описанных выше различий в западном
и восточном подходах к проблеме "Человек и Природа" возникает вопрос: как быть дальше?
Как нейтрализовать смертоносное для Земли наращивание человеком своей научно-технической
мощи? Если многие наши экологические беды коренятся в мировоззрении и культурных
ценностях Запада, одним из ответов мог бы быть и такой: для исцеления нам следует,
подобно Л.Н. Толстому, А. Швейцеру и другим мыслителям, чаще обращаться к богатейшему
философско-религиозному наследию Востока, взяв из него уважительное отношение к природе,
что позволит если не прекратить, то по крайней мере затормозить сползание человечества
к экологическому Апокалипсису. Впрочем, как уже отмечалось, процесс взаимообогащения и
интеграции Востока и Запада в единую человеческую культуру уже идет полным ходом.
Свидетельства тому, с одной стороны, приспособленное к местным условиям усвоение и
головокружительное развитие Востоком индустриально-технологических достижений
европейской и североамериканской цивилизаций, как это имеет место в Японии и во
многих других странах Юго-Восточной Азии; с другой - широчайшее распространение
на Западе восточных учений, школ и сект, не без влияния которых возникли типично
молодежные движения: хиппи, битники и т.п. Они во многом следуют заветам Будды,
который призывал людей освободиться от иллюзорного представления, будто обладание
вещами ведет к счастью. Весьма популярными идеями значительного слоя западной молодежи,
обеспокоенной своим будущим, становятся ненасилие, единение с природой, отказ от "благ"
цивилизации и т.п. Линн Уайт по этому поводу пишет: "Наращивание научно-технической
мощи не поможет нам до тех пор, пока не будет обретена новая религия
(или же не пересмотрена старая). В своем увлечении дзен-буддизмом битники -
подлинные революционеры нашего времени - опередили эпоху, ибо дзен в трактовке
отношений людей и природы представляют собой полную противоположность христианству".
|