Библиотека > Философия культуры >
Гегель Г.В.Ф.
Новаторский перенос Кантом культурологической проблематики в проблемное поле, образованное оппозициями «природа — свобода», «сущее — должное», «реальность — идеал», оказался настолько
теоретически перспективным, что именно в этом проблемном поле
развивались и ведущие направления послекантовской философии
культуры. Во главе одного из них стоял Г. В. Ф. Гегель (1770—1831).
В его системе абсолютного идеализма термин «культура» (хотя Гегель им и пользовался) не обрел сущностного категориального статуса, гораздо более важным и фундаментальным, отчасти покрывающим его по объему и содержанию, стало понятие «объективный дух».
В представлении Гегеля разум, мышление как субстанция, свободно
породив собственное инобытие в форме природы и пройдя через
«субъективный дух», воплощается в «объективном духе», т. е. объективируется в общественных формах: праве, морали, семье, гражданском обществе и государстве. Центральными категориями, характеризующими процесс объективации и его механизмы, Гегель выдвинул понятия «опредмечивание», «овнешнение», «отчуждение»,
объемлющие всю предметную деятельность людей. В формах «абсолютного духа» — искусстве, религии и, наконец, философии — дух
возвращается к самому себе, снимает собственную предметность и
постигает себя в абсолютной истине.
Процесс, противоположный опредмечиванию, отчуждению по направленности и по содержанию применительно к индивидам, —
это «освоение», «присвоение». Индивиды находят наличный мир
общественного существования в соответствующих исторических формах объективного и абсолютного духа и делают это субстанциональное для себя бытие своим личным состоянием, присваивая способы
деятельности и образы мыслей. В характеристике этого процесса главным для Гегеля является понятие «образование», которое большинством исследователей рассматривается как специфичный вариант
трактовки «культуры». Нелишне помнить, что в немецкоязычной традиции, и особенно в гегелевском варианте, под термином «образование» подразумевается содержание, близкое традиционному применению слова «культура»: в смысле культивирование, окультуривание человека, а также понятий «формирование», «формация», «генезис»
(именно так трактовал его Гердер), охватывая как процесс, так и результат. В содержательной интерпретации этого понятия Гегелем нашла завершение линия, непосредственно идущая от Гердера и Канта.
Оно может быть прямо сопоставлено с кантовской «культурой воспитания», предполагавшей выход индивида за рамки естественных
потребностей и страстей, освобождение, от природной ограниченности. И, по Гегелю, преобразование способностей позволяет человеку
преодолевать не только природную, но и индивидуальную ограниченность, партикулярность, частные интересы, поднимает человека до
«всеобщего». Оно, по преимуществу, процесс внутренний, предполагающий осознанную дисциплину, подчинение чувственности и страстей разуму, т. е. тому же «всеобщему». В этом пункте фиксируется
смысловое своеобразие «образования» в сопоставлении с «просвещением» (воздействующим извне) и «культурой» (более связанной с
внешними формами и их усвоением). Гегель (как впоследствии и
К. Маркс) воспринял кантовский идеал культурного («образованного») человека как человека, способного ставить себе любые свободные цели, существенно дополнив его тем, что человек этот должен
еще и осуществлять цели в реальности, практически.
Образование, по Гегелю, — это возвышение человека к духу и
соответственно к свободе, ибо свобода и есть «субстанция духа». Как
субстанцией материи, отмечал Гегель, является тяжесть, так субстанцией духа — свобода; дух свободен по определению. Так в форме
противопоставления «природы» и «духа» Гегель сохранил кантовскую противоположность «природы» и «свободы», хотя и подверг
существенным преобразованиям содержательное наполнение этих
понятий, да и трактовку их взаимоотношения. «Природа» Гегеля —
это в первую очередь синоним материального, телесного, чувственного. Что же касается свободы, то в интерпретации Гегеля снимается свойственная Канту абстрактная противоположность, разделенность по разным «мирам» необходимости и свободы — они находятся в сложных диалектических взаимопереходах. Кроме того, в отличие от Канта, по Гегелю, царство свободы не противостоит объективному миру в качестве умопостигаемого мира «должного», в рамках
которого осуществляется моральный выбор субъекта: свободный дух
осуществляется в действительности, в том числе в сфере «объективного духа», в истории.
В философии истории Гегеля всемирный исторический процесс
предстал как процесс прогрессирующего воплощения свободы и ее
осознания духом. Исторические культуры, по Гегелю, выстраиваются в последовательной лестнице ступеней прогресса в сознании свободы. Внутри себя каждая историческая культура образует взаимосвязанную целостность всех форм общественной жизни и сознания, фундаментальным основанием которой предстает «дух данного
народа», «понятие» данного исторического народа. Каждый народ
(речь лишь о тех народах, которые выполняют определенную им
роль в общеисторическом процессе развития духа в отличие от других, которые остаются вне истории) в соответствии с принципом
собственного духа проходит стадии становления, расцвета и упадка,
после чего, выполнив свое историческое назначение, т. е. реализовав
определенную форму осознания свободы, он сходит с исторической
сцены. Но в духе «вообще», в «мировом духе» ничто не гибнет и не
исчезает, все сохраняется в снятом, преобразованном виде; и результат истории вбирает в себя весь предшествовавший ему процесс. «Те моменты, которые дух, по-видимому, оставил позади себя,
он содержит в себе и в своей настоящей глубине». История духа во
времени составляет, по Гегелю, фундаментальную основу всемирно-исторического процесса, его начало и конец, единство и многообразие внутри него.
Философия культуры Гегеля наиболее последовательно стремилась преодолеть присущий Канту изначальный дуализм природы и
свободы, сущего и должного, реальности и идеала на путях «погружения» культуры в гущу общественно-исторической жизни. По существу у Гегеля проблема культуры не могла стать достаточно значимой философской проблемой, ибо с точки зрения тождества законов бытия и мышления теряет смысл анализ природы как символа
свободы (он предполагает качественное различие и несводимость
друг к другу сущего и должного). Для Канта же именно сфера соотношения противостоящих друг другу «природы» и «свободы» была
местом возникновения «культуры». Гегель анализировал историческое движение духа от природы к свободе как самореализацию должного в сущем, по сути, лишь в рамках эволюции культуры от примитивных форм ко все более утонченному ее содержанию. Однако когда
мировой дух достигает своей самотождественности и противоположность природы и свободы полностью преодолена, тогда история культуры как вхождение должного в сущее оказывается завершенной. Само понятие культуры становится исторически преходящим и теоретически периферийным. Дальнейший анализ культуры предполагает
теперь, скорее, только выяснение ее функциональных связей с общественно-исторической жизнью, «погруженность» в нее. Эту тенденцию и довел до логического завершения К. Маркс. Противоположное
направление культурологической мысли продолжило конкретизацию
кантовского противопоставления «сущего» и «должного», а также трактовку им общественного морального идеала («этической общности»)
как потустороннего по отношению к реальной жизни и в принципе
никогда не достижимого. В его рамках впоследствии формировались
многообразные варианты концепций культуры, относимой к миру противостоящих действительности ценностей и идеалов.