Категория пространства

Одной из главных, основополагающих категорий для Бродского в его поэтике является пространство. Точное определение этого понятия поэт дает всего лишь единожды.

Да и что вообще есть пространство, если
не отсутствие в каждой точке тела?
     ("К Урании")

Отметим, что здесь он подчеркивает философское значение пространства, потому что остальные размышления Бродского о нем выходят за рамки теоретическо-абстрактного рассуждения о термине, как таковом. В данном определении он особо выделяет беспредметность "чистого" пространства. Именно исходя из этого утверждения, поэт часто к пространству приравнивает воздух, который "живет своей […] жизнью, начинаясь над головою и нигде не кончаясь". Его поэт наделяет особыми качествами. Воздух представляет собой место без времени, абсолютную пустоту, в которой никого и ничего нет, кроме Творца. Творцом же может быть как Бог, так и человек.

Собственно воздух.
Просто Мекка
воздуха. Кислород, водород. И в нем
мелко подергивается день за днем
одинокое веко.
     ("Квинтет")

Пространство по своей природе пусто, и поэтому его можно считать синонимом небытия.

То, чего нету – умножь на два:
В сумме получишь идею места.
     ("Колыбельная трескового мыса")

И потому же столь часто он подчеркивает, описывая пространство, что в нем ничего не существует, или в скором времени перестанет существовать.

Пространству вонь
небытия к лицу.
     ("Раньше здесь щебетал щегол..")

Это, в первую очередь, касается человека.

"Это и есть недостаток пространства, Публий. […] Что в нем существует место, в котором нас не станет ".

Но пространство – это не просто пустота, это некая активная среда, которая поглощает попавшие в нее вещи или вытесняет их.

Новейший Архимед
прибавить мог бы к старому закону
что тело, помещенное в пространство
Пространством вытесняется.
     ("Открытки из города К.")

Частое определение Бродского пространства – "почти пейзаж".

Ты – никто, и я – никто,
вместе мы – почти пейзаж"
     ("В горах")

Но в это "почти" могут входить и люди, и деревья, и вещи, но все они должны обладать качествами неизвестного значения в уравнении. И в этом состоит совершенство "чистого" пространства – в обессмысливании вещей, и всего, что могло бы там находиться. "Никто" и "ничто" даже не являются носителями времени в пространстве, как допустим, вещи или люди, они есть идеальные символы пространства.

Почти пейзаж. Количество фигур,
в нем возникающих, идет на убыль…
     ("На выставке Карла Вейлинка")

То есть, все составляющие наблюдаемого пространства, не должны обладать свойствами материального тела, которые могут нарушить его внутреннюю гармонию.

Но чаще всего определение пространства он выводит через описание вещного, внешнего мира, показывая, что все невидимое проявляется через видимое и чувственное. И только с помощью предметов мы можем понять, что находимся, по существу, в воздухе, и, что если бы не они, мы бы оказались в пустотном пространстве, которое поглощает все живое.

…но ваш
глаз на полу не замечает брызг
пространства. Стул, что твой наполеон,
красуется сегодня, где вчерась.
Что было бы здесь, если бы не он?
Лишь воздух. В этом воздухе б вилась
пыль.
[…]
Но это – только воздух.
[…]
Лишь воздух. Вас охватывает жуть.
Вам остается, в сущности, одно:
Вскочив, его рывком перевернуть.
Но максимум что обнажится – дно".
    ("Посвящается стулу")

И все окружающее пространство состоит из существующих ныне, а в основном, из уже исчезнувших вещей, которые предъявлены контурами, очертаниями, неясными пятнами и дырками. Пятнами истории, очертаниями воспоминаний, контурами былых событий. И уже из этих "предметов" можно нарисовать пейзаж, составить город, слепить новое тело – создать новый мир из осколков прошлого. То есть, картина может твориться как из видимых, так и из исчезнувших явлений нашего мира. Картина одиночества, разлуки, - всего того, что может составить сюжет.

из забывших меня можно составить город…
     ("Я входил вместо дикого зверя в клетку")

Иногда в пустыне ты слышишь голос. Ты
вытаскиваешь фотоаппарат запечатлеть черты.
Но – темнеет.
Там, где ступила твоя нога,
возникают белые пятна на карте мира
     ("Квинтет")

Итак, пространством могут быть как географические территории, как предметный мир вообще, так и эмоциональные состояния человека – различные особые состояния сознания и психики, в которые человек может вернуться в мыслях и воспоминаниях. Пространством может быть и просто пейзаж, пределом которого будет горизонт. Горизонт как черта, подводящая итог всему, в том числе и человеческому взгляду - это и "предел для зрачка" и предел для водной поверхности, как моря, так и вина в бокале.

Кроме того, он говорит и о внутренних "потребностях" пространства.
Помни: пространство, которому, кажется, ничего
не нужно, на самом деле нуждается сильно во
взгляде со стороны, в критерии пустоты.
И сослужить эту службу способен только ты.
     ("Назидание")

Говоря о его свойствах, прежде всего, нужно подчеркнуть его бесконечную протяженность, оно обладает плотностью и цветом, может перенимать качества предметов и может существовать автономно – в чьем-либо теле. Пример тому – человек, по словам поэта, он – "пространство в пространстве ". Кроме того, пространство, с его точки зрения, пассивно, как вещь, и это его лучшее качество. Потому так часто Бродский проводит параллель-утверждение "пространство-вещь", поскольку их свойства очень схожи. Еще одно свойство пространства – мстительность. Причем оно мстит и тем, кто пытается его завоевать,

Это - месть пространства косой сажени
     ("Письмо генералу Z")

и тем, кто его игнорирует.

Всему свой срок,
поскольку теснота, незрячесть
объятия – сама залог
незримости в разлуке – прячась
друг в друге, мы скрывались от
пространства, положив границей
ему свои лопатки, - вот
оно и воздает сторицей
предательству;".
     ("Пенье без музыки")

Пространство будто ревнует, и мстит человеку.

Место, времени мстя
за свое постоянство жильцом, постояльцем,
жизнью в нем, отпирает засов, -
и, эпоху спустя,
я тебя застаю в замусоленной пальцем
сверхдержаве лесов
и равнин.
     ("Литовский ноктюрн: Томасу Венцлова")

Мстительность его выражается в поглощении предметов или людей, или в вытеснении их, как уже было отмечено выше. Худшее качество пространства – это склонность к постоянному расширению, "самопроизводству", что характеризует агрессивность, направленную, в первую очередь, против человека.

Пространство – это горизонталь, по которой он движется, перемещается, и постижение которой мешает ему преодолевать вертикаль Времени. И на этой горизонтальной субстанции существуют два мира – "предметный", в который входят – вещи, пейзажи, моря и океаны, природные явления, и мир человека. Исходя из этого, можно вывести два типа пространств, присутствующих у Бродского – природное, развивается независимо, и пространство "культуры", в которое входит, главным образом, человек, со всеми продуктами его жизнедеятельности. Особое место в котором занимает мир речи, языка, который обладает многими вышеперечисленными свойствами пространства, но отличается реальной наполненностью смыслов. Это особенные культурно-исторические, религиозные и социально-психологические смыслы, которые создают в свою очередь собственные пространства, и отличаются еще и тем, что именно они предоставляют место для существования Времени. Именно в "культурном" пространстве живет прошлое, настоящее и будущее, живет память, присутствуют все формы человеческого времени.

Какие же формы этого пространства наличествуют у поэта? Это, прежде всего, разные исторические эпохи, начиная от времени богов и легенд и заканчивая будущими временами. Это и религиозные вехи развития человечества – от мифологического времени до философско-научной религии конца ХХ века. И, конечно, это собственно "культурные" временные этапы - от племенных культур до современной цивилизации.

Категория времени

По словам Бродского, пространство – для варваров, время – для культуры и цивилизации, этим еще раз подчеркивая, что пространство – бессмысленно, оно ведет в никуда, его горизонтальная бесконечность не приносит пользы. Однако пространство дает жизнь Времени, любая его точка может стать временной частицей, в свою очередь Время не способно преобразовываться в другие формы существования. Как уже было сказано выше, пространство это, прежде всего – идея места, а "у Времени, есть все, кроме места ".

Однако, время нуждается в пространстве, в месте обитания, а проще говоря, в носителе. Им, прежде всего, оказывается человек, который как существо биологическое неотделим от времени. И он является носителем как собственного микромира, так и внутреннего времени. Таким образом, временем созданный, временем же разрушаем. Человек находится во временной системе измерения, как в клетке, из которой нельзя выбраться.

некто стучит, забивая гвозди
в прошедшее,
в настоящее,
в будущее
время.
     ("Глаголы")

Он подчеркивает, что время больше пространства, и именно потому, что где оно появляется, там образуется и пространство, куда можно переместиться человеку. "Все то, что одиноко, символизирует другое время; а это ордер на пространство". Отсюда и взаимосвязь этих двух понятий. Время может существовать или внутри чего-либо, уже существующего, либо создавать свои "жизненные" территории. Пространства могут создаваться только временем, и они всецело зависят от временных границ.

Время же создается смертью, по словам Бродского, той самой крайней ее границей, за которой перестает существовать человек как физическое тело или предмет, когда распадается на частицы. Время у Бродского – всегда сильнее всего, оно правит мирозданием, оно и все разрушает. Оно для него подобно стихии, которая, в основном, приносит несчастья. Его все боятся, поскольку время уносит жизни, никогда не продлевая их. Все явленное в этом мире, все преходяще, все разрушаемо, все стачивается. Время необратимо, и это положение, собственно, и становится одно из главных тем Бродского. Оно просто стирает людей и вещи с лица земли.

Кто думал, что их сотрет,
как резинкой с бумаги усилья карандаша,
время?"
     ("FIN-DE-SIECLE")

Бродский дает множество определений понятию Время. Он говорит: "пространство - вещь, время, в сущности, – мысль о вещи".

Время есть мясо немой Вселенной.
Там ничего не тикает.
[…]
…без примеси вашей жизни, виде.
     ("Эклога 4-я Зимняя")

Иногда он разрабатывает мысль о том, что время – это некая автономная субстанция, а человек и все бытие – лишь видимые формы времени.

Жизнь – форма времени. Карп и лещ –
сгустки его. И товар похлеще –
сгустки.. Включая волну, и твердь
Суши. Включая смерть.
     ("Колыбельная трескового мыса")

Говоря об остальных свойствах, присущих Времени, прежде всего, нужно отметить его пустотность и холод. "Время есть холод", говорит Бродский, "то есть, чем больше времени, тем холоднее. Другим постоянным атрибутом времени становится оборванная перспектива. Сама по себе она является символом надежды, человеческой устремленности в будущее, но исходя из ранее упоминавшегося утверждения Бродского, что "время создано смертью", он делает ее синонимом времени. Поскольку все существующее создается временем и им же уничтожается. Перспектива превращается в некую линию горизонта, за которой смерть. Она может быть выражена в страхе перед исчезновением, распадом. Бродский часто пользуется приемом "оборванной перспективы", часто в форме ироническо-циничного высказывания человека, которому все известно наперед.

Красавице платье задрав,
видишь то, что искал, а не новые дивные дивы.
И не то чтобы здесь Лобачевского твердо блюдут,
Но раздвинутый мир должен где-то сужаться. И тут –
Тут конец перспективы.
     ("Конец прекрасной эпохи")

Часто под перспективой понимается еще и набор привилегий, даруемых Временем. "Где там матери и ее кастрюлям/уцелеть в перспективе, удлиняемой жизнью сына!"

Времени свойственен еще и цвет, он преимущественно серый. Время не знает ярких красок, оно монотонно. Главный герой пьесы "Мрамор", выбирая тогу, рассуждает: "Серая лучше. Больше на Время похоже. Оно же, Публий, серого цвета… ". Время хотя и молчаливо, но не лишено звучания – оно у Бродского жужжит, тикает. В стихотворении "1972 год" время становится "жужжащим, как насекомое", постоянно возникает образ часов..

И будильник так тикает в тишине,
точно дом через десять минут взорвется.
     ("Точка всегда обозримей…")

Время – видимая субстанция, и она проявляет себя в развалинах, руинах, в разрушенных домах и памятниках, заросших садах и зацветших прудах, так как главная его функция – уничтожение.

Бег
времени требует жертвы, развалины.
     ("FIN-DE-SIECLE")

Годы проходят. На бурой стене дворца
появляется трещина
     ("Послесловие")

Но единственное против чего оно не идет – это против самого себя. То есть, оно не может исчезнуть, в его силах – это уничтожать свои формы. И, разрушая пространство, оно всегда оставит свой след.

С точки зрения времени, нет "тогда":
есть только там…
     ("Келомякки")

Человеческая память – есть единственное оправдание и в то же время противостояние разрушающей стихии. Она хранит воспоминания, возлюбленных, перспективы, чувства и надежды. Памятью рождается, а после и живет надежда на лучшее, которая питает людей, и часто заставляет их двигаться вперед, к своей мечте. Поэтому символов памяти, и одновременно надежды в поэзии Бродского много.

Повезло и тебе: где еще, кроме разве что фотографии,
ты пребудешь всегда без морщин, молода, весела,
глумлива?
ибо время, столкнувшись с памятью, узнает
о своем бесправии.
     ("Дорогая, я вышел сегодня из дому…")

девочка -- память бредет по городу…
     ("Пресловутая иголка в не менее достославном стоге…")

"Прощай, /позабудь/ и не обессудь./А письма сожги,/как мост./[…]/да будет надежда/ладони греть/у твоего костра".
     ("Прощай, …")

Архитектура, литература, искусство – все это материализация памяти. И, наконец, генетическая память, наиболее действенный способ передачи и сохранения информации в будущем. Но это реализовывается только на уровне предметного и информационного миров. Не во власти людей продлевать время, они могут только концентрировать его в себе.

Главные "переменные" Времени – это прошлое, настоящее и будущее. Выступающие в его поэзии как герои, активные действующие лица. И он постоянно повторяет, что для человека всегда его прошлое является его настоящим, и предопределяет будущее.

Входит вечер в Настоящем…
     ("Представление")

живем прошедшим, словно настоящим,
на будущее время непохожим.
     ("Да, мы не стали…")

Прошлое, как особое пространство Бродского, обладает силой притяжения, заставляет человека делать именно те шаги назад, которые приводят его к пропасти. Именно это прошлое для большинства людей становится Империей, в которой есть свой Цезарь и рабы. Империя – не как географическая местность, но пространственное измерение, и возвращаясь туда, человек практически лишается права и воли, вернуться обратно. И для Бродского – даже не Питер, но Родина была этим измерением, в которое он не хотел возвращаться, как бы о том не писали критики до и после его смерти. Сам же он говорил, что не смог бы вернуться туда туристом, потому как это место, где покоится его любовь и надежда. И добавлял, что чувство ностальгии, как сильной тоски по родине, его не преследует. Но в стихотворениях, однако, пространство минувшего всегда отчетливо проступает в символах. Как нечто, от чего он отталкивается и исходит в своих размышлениях. Он повторяет, что ни к чему нет возврата, но вновь пропадает в измерении прошлого. И попадая туда, любой человек, становится обладателем уникального качества – бестелесностью и безымянностью. Человек исчезает, и после него остаются только очертанья, он превращается в силуэт себя.

Для самой себя уже силуэт,
ты упасть не способна ни в чьи объятья
     ("Полонез: Вариация")

Цени равнодушье вещи […]
и сам теряй очертанья.
     ("Назидание")

То же самое касается и вещей в прошлом, которые дематериализуются, и от них остаются лишь контуры. И таким образом, вещь обретает "реальность отсутствия", а пространство становится некой реальностью, которая наполнена бытийствующими или ранее существовавшими структурами. Тем более, что любая вещь, передвигаясь в пространстве, позади себя оставляет энергетические следы, образно говоря, дырки в пространстве, как было уже замечено выше. И даже если вещь исчезает, всегда остается свидетельство ее жизни.

Чем незримей вещь, тем оно верней, что она когда-то существовала.
     ("Римские элегии")

Все теряет свои формы в прошлом, и остаются лишь звуки и ощущения, что были восприняты тогда, и запомнились до сегодняшнего дня. Собственно, этому и посвящен цикл стихотворений "Часть речи", в каждом из них автор неизвестен, и нельзя понять, откуда он родом, он – никто.

Ниоткуда с любовью….ничей верный друг…
     ("Ниоткуда с любовью")

Человек в своих путешествиях в прошедшее смешивается с пейзажем, предметами, он будто призрак, скользит по серым стенам, просачивается через окна домов, и все смешивается в одно большое воспоминание.

Да и глаз, который глядит окрест,
скашивает, что твой серп, поля;
сумма мелких слагаемых при перемене мест
неузнаваемее нуля.
     ("С точки зрения воздуха…")

Прошлое для Бродского – это темнота, в которой время стирает свои следы, в котором оно – всевластно, где оно поистине обладает разрушительной силой.
Темнота по плечу,
тем, в ком памяти нет,
кто, к минувшему глух,
и к грядущему прост.
     ("В темноте у окна")

Ты слышишь – там, в холодной тьме,
Там кто-то плачет, кто-то шепчет в страхе.
Там кто-то предоставлен всей зиме.
     ("Большая элегия Джону Донну")

И вновь настойчиво повторяет о поглощении прошлым сознания людей, что единственная преграда между прошлым и будущим, то есть холодом и временем – тепло, горячее тело. Именно человеческая жизнь и являет собой концентрацию, слияние времен.

Я не способен к жизни в других широтах.
Я нанизан на холод, как гусь на вертел.
     ("Эклога 4-я Зимняя")

Но человек, ясно понимая свою зависимость от времени, свое незавидное место в будущем (а стало быть, в скором прошлом), продолжает борьбу со Временем. Иначе – со старением и, в конечном счете, смертью. Человек боится смерти, потому что он страшится своего исчезновения, то есть – превращения в ничто. Ничто, по человеческим меркам – это не переход в другую жизнь, это распад, это победа чего-то абстрактного над человеческим разумом.

Это не страх ножа
или новых тенет,
но того рубежа,
за каковым нас нет.
     ("Сидя в тени")

Итак, нельзя сказать, что пространство и время – это два конфликтующих начала. И то и другое обладает значительной силой проявления и влияния на человека, и, конечно, на окружающий мир. Эти две категории одинаково зависят друг от друга, и все же каждая из них пытается установить свое первенство. Время же, как активное начало, чаще главенствует.

Время уходит в Вильнюсе в дверь кафе,
провожаемо дребезгом блюдец, ножей и вилок,
и пространство, прищурившись, подшофе,
долго смотрит ему в затылок.
     ("Литовский дивертисмент")

Совершенно очевидно то, что пространство и время лежат в основе мироздания, и между ними нет конфликта, но своего рода кажущееся противостояние, которое Бродский разрешает следующим образом. Пространство все же подчинено Времени, оно пассивно, менее агрессивно, и его воплощение в материальном плане представляется человеку более эстетично. Пространство по своей сути соотносится с такими понятиями, как "вечность" и "религия". Время – активно, обладает силой творения и разрушения, его видимый мир чаще устрашает человека. С этой категорией связаны такие слова, как "никогда", "навсегда", "смерть", "старение", "никто и ничто". И, тем не менее, именно осознание времени, текущего в человеке, понимание того, что "ты сам – часы", позволяет человеку идти к самосовершенствованию, дает ему возможность понять, что есть свобода. Бродский утверждает, что человек обязан бороться не со временем, а с пространством, и только в этом случае это не будет обычным "пространственным перемещением", но станет истинным путем самореализации человека.

Предметный мир: пространство и время

Об особенностях взаимоотношений вещи с пространством и временем было уже сказано несколько слов. Перечислю основные ее характеристики: вещь, прежде всего – материальный носитель пространства, она имеет свои границы, недвижна. Вещи Бродский отводит вечность, говорит, что "материя конечна, но не вещь", что

Ваш стул переживет
вас, ваши безупречные тела,
их плотно облегавший шевиот.
     ("Посвящается стулу")

Лучшее, что есть в предмете – то, что он не причиняет никому вреда, и его существование может быть отторгнуто только самим человеком.

Вещи приятней. В них
нет ни зла, ни добра
внешне. А если вник
в них – и внутри нутра".
     ("Натюрморт")

Другим, не менее важным, ее качеством является то, что с помощью вещей или той же самой пыли, можно увидеть, "визуально ощутить" пространство.

Окраска
вещи на самом деле маска
бесконечности, жадной к деталям.
     ("Эклога 5-я (летняя)")

Поэт часто говорит о том, что "вещь – есть пространство, вне коего вещи нет" и приравнивает пространство к вещи, подчеркивая, что это - взаимозависимые экзистенции. Первое наполняет второе жизнью, вечным существованием, а предмет предъявляет человеку пространство, как субстанцию бесконечности. И, несмотря на то, что

У вещей есть пределы. Особенно – их длина,
неспособность сдвинуться с места.
     ("Келомякки")

они, однако, обладают способностью зрительно вытягивать пространство, что также служит доказательством бытия этого невидимого для человека понятия.

Проезжающий автомобиль
продлевает пространство за угол, мстя Эвклиду".
     ("Колыбельная трескового мыса")

Однако вещь у Бродского часто находится в конфликте с пространством:

Вещь, помещенной будучи, как в Аш-
два-О, в пространство, презирая риск,
пространство жаждет вытеснить.
     ("Посвящается стулу")

Предмет оживает и становится действующим лицом, переставая быть частью мебели. Пространство желает слиться с вещью, или, по крайней мере, обрести себя в ней. И здесь встает вопрос, что же главней, по Бродскому, – форма или содержание, что оставляет себя в другом, отдавая часть своей жизни? Несомненно, то, что вещь определена границами, ими она и оставляет следы в пространстве, обрекая себя на вечность. Когда исчезает вещь, от нее остаются ее контуры, которые будто вырезают дыру в пустоте, как бы рисуя пятно на белом фоне. Пространство просто поглощает вещь, не оставляя ей выбора. Однако предмет все же остается активным участником происходящего:

Кресло стоит и вбирает теплый
воздух прихожей.
     ("Прощайте, мадмуазель Вероника")

Итак, если взаимоотношения вещи с пространством определены, то как она соотносится со Временем? Именно она является как носителем, так и материальным воплощением времени. Отсюда, частый мотив фотографии в стихотворениях Бродского, где вещь хранит ушедшее прошлое.

Повезло и тебе: где еще, кроме разве что фотографии,
ты пребудешь всегда без морщин, молода, весела,
глумлива?
ибо время, столкнувшись с памятью, узнает
о своем бесправии.
     ("Дорогая, я вышел сегодня из дому…")

Сохраняю твой лик, устремленный на миг в безнадежность..
     ("Письмо к А.Д.")

Предметный мир, по Бродскому, становится, таким образом, тем миром, в котором пространство и время беспрепятственно царят. Никакая вещь не может противостоять этим двум стихиям, в отличие от человека.

Желающие опубликовать свои работы (статьи, дипломные, рефераты) в библиотеке, присылайте их на [email protected]!