Вернуться в общий список статей

Дух и идея русской культуры

Внутренняя неопределенность побуждала русского человека искать что-то определенное и устойчивое во внешнем мире. В русской культуре особое место занимает природа, причем природа нетронутая, естественная, не испытавшая прикосновения культуры. Такая природа казалась тем немногим в окружающем мире, что не обманет и не подведет. Еще почитались государство и твердая власть. Не в силу какой-то особой любви и уважения, а потому что в государстве и власти виделась основа, помогающая человеку определиться внутренне. Государство — это держава, оно представлялось внешним держателем и незыблемой основой жизни. Н.М. Карамзин, несомненно знавший историю русского народа и его культуры, писал Александру I в связи с намерениям императора освободить Польшу, с чем русский историк был решительно не согласен: «Наполеон мог завоевать Россию; но Вы, хотя и Самодержец, не могли договором уступить ему ни одной хижины Русской. Таков наш характер и дух государственный». Похожее мнение можно встретить и у современных авторов: «Вот, собственно, ключ к пресловутой русской загадке. Он кроется в особом отношении русского народа к своему государству, в безусловном служении ему».

Но мнение Н.М. Карамзина, высказанное достаточно определенно, нельзя принимать за что-то окончательное в вопросе о сущности русской культуры, о ее духе и основной идее. Этот вопрос волновал многих мыслящих людей, и не только в России. С ним связаны такие понятия, как «русский вопрос», «русская идея», «загадочность русской души» и т.д. Говоря об основных этапах становления культурологии, мы уже приводили мнение Гегеля о России. Гегель полагал, что Россия содержит в себе огромные возможности будущего развития. Отечественные мыслители часто выражали характер и призвание русского народа в понятии русской идеи. B.C. Соловьев писал о ней; «Русская идея, мы знаем это, не может быть ничем иным, как некоторым определенным аспектом идеи христианской, и миссия нашего народа может стать для нас ясна, лишь когда мы проникаем в истинный смысл христианства». Н.А. Бердяев, тоже писавший о русской идее, считал, что она является эсхатологической, обращенной к концу. «Отсюда, — полагал он, — русский максимализм. Но в русском сознании эсхатологическая идея принимает форму стремления ко всеобщему спасению». Н.А. Бердяев так определил государство и отношение к нему в русской культуре: «Народ, обладающий величайшим в мире государством, не любит государства и власти и устремлен к иному». Как видим, его мнение отличается от мнения Н.М. Карамзина, хотя и с последним трудно не согласиться.

В этих неопределенных и противоречащих друг другу мнениях о русской культуре, о русском характере и идее отражена неопределенность и противоречивость самой культуры, характера и идеи. Неопределенность делает русскую культуру отзывчивой на все веяния и идеи в мировой культуре, подражательной в отношении многих образцов и идеалов, рожденных в культурах других народов. Русская культура пластична, но это же создает и опасность имитации жизни, мысли и самой культуры. Русские умы волновали больше замыслы, проекты, надежды, чем их осуществимость. С этим связаны неопределенность и невыраженность в культуре богатырских начал народной жизни. Эти начала никак не могут созреть, «выделаться», оформиться и появиться в своем, неповторимом образе. Неопределенность и невыраженность можно объяснить особенностями российской истории, в которой начала национальной культуры постоянно угнетались сменой ориентиров и ценностей, происходившей по инициативе властей. Но если согласиться даже с таким объяснением, то из него не следует вывод, что пройдет время и неопределенность исчезнет, что долго зреющий плод русской культуры наконец-то созреет и появится в своем собственном облике. Такие выводы делались в истории русской культуры постоянно, они и составляют ее особенность. Русскому народу, как и многим другим народам, издавна был присущ и миссионизм (вера в свою особую роль), и мессионизм (вера в пришествие мессии-освободителя). Русский народ называли и «богоносцем», и «богоизбранным», но считал ли он сам себя таким? Народу приписывали самые разные качества, к нему взывали, его именем клялись, от его имени творились страшные злодеяния в российской истории, но по-настоящему с его мнением ни одна власть не считалась. Все это так, но ожидать каких-то особых условий для развития русской культуры — значит продолжать верить в особую роль народа и культуры или в пришествие мессии. Реальнее будет признать, что в истории русской культуры выражено все, к чему способен народ. Он выражал себя не только в собственном творчестве, но и посредством творцов, вступавших с ним в диалог. Потому творчество и возможно, что находятся люди, которые не ждут соответствующих условий. Их творчество становится проявлением духа национальной культуры. Это, прежде всего, творчество А.С. Пушкина.