|
Первый урок по Ветхому Завету. На доске написаны его тема и эпиграф:
Избранные Богом. Художественная культура Палестины
...На земле есть только одна книга, которую можно назвать Книгой, — это Библия.
В. Скотт
В классе звучит музыка Баха, а на экран проецируются слайды с картин художников на сюжеты Ветхого Завета.
Когда музыка смолкает, читаю два высказывания. Первое — из учебника по богословию, оно принадлежит протоиерею Н. Малиновскому: «Книги, именуемые Библиею... не суть обычные человеческие литературные произведения... но книги божественные, писание священное, самое слово Божие». Второе — высказывание венгерского ученого и писателя Густава Гече: «Библия, как памятник древней культуры, является универсальной человеческой ценностью, а не исключительной собственностью... только верующих. Поэтому очень важно... подойти к ней как к творению человека».
Так что же такое Библия, обращаюсь с вопросом к ребятам, — «слово Божие» или «творение человека» ? И почему эта книга так любима очень многими людьми ? Что в ней находят верующие и неверующие? Чем интересует она ученых, посвятивших ей множество научных трудов? Чем влечет она художников, поэтов, музыкантов — ведь, пожалуй, нет ни одной книги в мире, которая могла бы соперничать с Библией как с источником, питающим искусство?
Так я начала цикл уроков о Ветхом Завете — «большой диалог», в котором будут принимать участие я, его организатор, мои ученики и величайшая из книг мира. К разговору будут привлекаться люди, которые Библию читали, изучали, оставили о ней свои впечатления: ученые, писатели, поэты, художники.
И в центре моего, учителя, внимания оказывается прежде всего организация «события» общения.
Организация «события»? Да, так назвал действие, формирующее диалогическое общение и являющееся его стержнем, М.М. Бахтин. «Событие» в трудах ученого всегда противопоставляется «бытию». Вникнем в понимание Бахтиным этих терминов.
Прежде всего их различает приставка «со», указывающая на совместное действие нескольких его участников: если «бытие» — это раздельное, независимое существование людей, то «событие» — это их одновременное сосуществование и взаимодействие, «как вечная гармония неслиянных голосов или их неумолчный и безысходный хор»1. Второе: «событие» не имеет, подобно «бытию», прошлого, настоящего и будущего, т. е. развития во времени, — это действие, происходящее лишь в текущий момент: «диалог... этот происходит не в прошлом, а сейчас, т. е. в настоящем творческого процесса», он может быть перенесен и в «вечность», «ибо в вечности... все одновременно, все сосуществует»2. Третье различие: «бытию» бесконфликтному, не нарушающему размеренности существования, противопоставляется в диалогической теории ученого «событие» как драматическое сопоставление разных голосов. «Ни один элемент такой атмосферы, — пишет Бахтин, — не может быть нейтрален: все должно задевать за живое, провоцировать, вопрошать, даже полемизировать и издеваться, все должно быть обращено к самому герою, повернуто к нему, все должно ощущаться как слово о присутствующем, а не слово об отсутствующем, как слово «второго», а не «третьего» лица»3.
М.М. Бахтин рассматривает и идущие от древней традиции средства провоцирования диалога. Важнейшие среди них — синкриза и анакриза. Запоминать эти термины совсем не обязательно, но понять их суть важно. Еще в античности, в сократическом
_____________________
1 Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. М., 1979. С. 35.
2 Там же. С. 74, 34.
3 Там же. С. 75.
диалоге, под синкризой понималось сопоставление различных точек зрения на определенный предмет, под анакризой — способы вызывать слова собеседника, заставляя его высказывать свое мнение и высказать до конца, «это провоцирование слова словом же». Синкриза и анакриза «диалогизируют мысль, выносят ее вовне, превращают в реплику, приобщают ее диалогическому общению между людьми»1. Диалог может провоцироваться и другими средствами, например сюжетной ситуацией.
Итак, стремясь к возникновению в классе диалогических отношений между «партнерами» на уроках и продумывая для этого их стержневое действие, т. е. «событие», я опираюсь на основные характеристики, данные этому понятию научной теорией диалога. Общие положения, как это и должно быть, наталкивают на поиск приемов организации «события» общения на уроках на конкретные темы, в том числе и на уроках по Ветхому Завету. Я хорошо осознаю, что только такие вопросы, противопоставления и другие средства провоцирования диалога помогут мне добиться цели, которые направят внимание учеников на общечеловеческие ценности, хранящиеся в этом древнем произведении, и которые смогут шестиклассников задеть за живое. Я пытаюсь спровоцировать диалог и эпиграфом, в котором писатель В. Скотт категорично говорит о Библии как о единственной на земле книге, способной называться Книгой, и противопоставлением двух существующих о Библии точек зрения, и непосредственно своими вопросами, направляющими мысль учеников в нужное русло и вызывающими у них желание Библию почитать и кое-что о ней узнать — она стоит этого!
Центральное «событие» общения — «большой диалог», объединяющий воедино все «малые диалоги» (эти термины также принадлежат М.М. Бахтину) уроков по Ветхому Завету, или (какой-либо другой теме, можно сравнить со сквозным действием спектакля, о котором пишет К.С. Станиславский в своей знаменитой книге «Работа актера над собой»: «Линия сквозного действия соединяет воедино, пронизывает, точно нить разрозненные бусы, все элементы и направляет их к общей сверхзадаче... больше всего берегите сверхзадачу и сквозное
_________________
1 Бахтин ММ. Проблемы поэтики Достоевского. С. 127.
действие, будьте осторожны с насильственно привносимой тенденцией и с другими чуждыми пьесе стремлениями»1.
«Событие» каждого «малого диалога», подчиняясь «большому», объединяет «партнеров» общения на уроках по Ветхому Завету вокруг проблем одного из его эпизодов: о сотворении мира, о сотворении человека, о всемирном потопе, истории Авраама, истории Исаака и Иакова...
Миф о всемирном потопе. Бытие (гл. 6—9)
«И, подождав еще семь дней, он снова выпустил голубя, но тот больше не вернулся к нему... И Ной открыл крышку ковчега и видит: обсохло лицо -земли... И тогда Бог сказал Ною такие слова:
— Выйди из ковчега — ты, и твоя жена, и твои сыновья, и жены твоих сыновей вместе с тобой. Всех зверей, какие с тобой, и всякую плоть из птиц и скота... выведи вместе с тобою... и сказал Господь...
— Не буду я больше проклинать землю из-за человека... Не стану я больше поражать все живое, что я сотворил. Покуда земля стоит, не прекратятся посев и жатва, холод и зной, лето и зима, день и ночь».
Ребята слушали мое чтение с интересом, захваченные красотой и величием библейского стиха (я выбрала прекрасный перевод С. Анта, опубликованный в первом томе Библиотеки всемирной литературы). Проникновение в смысл мифа, в тот вечный смысл, который всегда будил воображение людей и заставлял их обращаться к нему снова и снова, происходило постепенно, в процессе общения.
— Почему же именно потоп устроил Господь Бог, решив наказать человеческий род за злые помыслы и дела? — задала я вопрос, начиная разговор.
Самые разные мнения высказывали шестиклассники, перебирая всевозможные наказания, которыми мог бы воспользоваться Господь:
— Если бы был пожар, то Бог все сжег бы, ничего и никого бы не осталось.
__________________________
1 Станиславский К.С. Работа актера над собой. М., 1985. С. 522, 530.
— Проще всего было устроить потоп и спасти кого-то было легче.
Нежданно размышления ребят были повернуты в другую сторону репликой одного из учеников:
— А ведь в эпосе о Гильгамеше Утнапишти тоже рассказывает о потопе, который устроили боги...
Вспомнили ассиро-вавилонский эпос о Гильгамеше, перечитали историю предка Гильгамеша — о том, как боги сделали его бессмертным. Действительно, рассказ Утнапишти очень похож на миф о всемирном потопе из Библии! Впервые заметил это сходство еще в 1872 г. молодой английский ученый Джордж Смит, прочитав на одной из только что расшифрованных им клинописных табличек, найденных на развалинах ниневийского дворца, рассказ, поразительно похожий на историю библейского Ноя. Открытие Смита положило начало разгадке тайны загадочного мифа о всемирном потопе (ученых всегда интересовал этот миф, но не с точки зрения «поступка» Бога, задумавшего устроить именно потоп, а с точки зрения того, как, на какой реальной основе мог он возникнуть в Палестине): стало ясно, что миф этот рожден не в засушливой Палестине, а в Междуречье, где разливы рек приносили страшные разрушения и часто имели такие масштабы, что казались «всемирным потопом». Вот, оказывается, почему именно с помощью потопа решил расправиться с людьми Господь Бог! Древнееврейская литература заимствовала этот миф от более древней месопотамской культуры.
Все эти факты оказались для моих учеников интересными.
— А почему бы нам не сравнить оба мифа о потопе — ассиро-вавилонской и ветхозаветный? — предложила я. — Из сравнения можно сделать очень важные выводы!
Высказывания ребят показали, что оба мифа им нравятся, кому-то больше из эпоса о Гильгамеше (особенно потому, что он в стихах), кому-то из Библии. Особенно заинтересовали шестиклассников различия в изображении богов.
— В месопотамском мифе много богов, а в библейском один Господь Бог.
— Главное то, что в эпосе о Гильгамеше боги злые, они не любят людей, и не за то, что те совершали грехи, а просто не любят людей как низких существ. И они жадные, им нравится, когда им приносят жертвы, вот как в эпосе написано:
Боги почуяли добрый запах,
Боги, как мухи, собрались к приносящему жертву.
В Библии же Бог решил устроить потоп в наказание за злые помыслы и дела людей, там сказано, что Господь «опечалился в сердце своем».
— Мне кажется, что ассиро-вавилонский миф о потопе похож на увлекательную историю, которую Утнапишти рассказывает Гильгамешу, чтобы поведать ему о том, как он стал бессмертным, и я согласен, что о богах там презрительно говорится, так же как и о богине Иштар в первой части эпоса. А библейский миф о потопе мне кажется очень серьезным мифом о наказании Божьем людей за злые грехи, в нем содержится глубокий смысл.
И я предлагаю задуматься над глубоким смыслом библейского мифа о всемирном потопе, который имеет аллегорическое значение1, который всегда интересовал читателей Ветхого Завета и дал ему вечную жизнь.
Читаю три утверждения. Какое из них раскрывает смысл мифа наиболее ярко и верно?
Первое. Библейский миф о потопе говорит о том, что вся жизнь человека и всего живого находится во власти Бога и человек не в силах что-либо сделать сам, он мал и бессилен.
Второе. Люди обязательно получат наказание за свои грехи, за злые дела и мысли, спастись от Божьей кары могут только самые покорные и послушные.
Третье. Над человеком властвует неумолимая сила, человек обречен на смерть. Но все же жизнь на земле вечна, и что бы ни случилось, она продолжается. И Ноев ковчег —' это символ вечной жизни, а голубь с веточкой маслины в клюве — символ мира и покоя, это весточка будущей жизни. «Покуда земля стоит, не прекратятся посев и жатва...»
Ребята высказывают свои точки зрения и приходят к выводу, что и первое, и второе, и третье утверждения являются верными и что именно все три вместе раскрывают смысл мифа наиболее полно. Библейский миф о потопе глубок и многозначен, и вполне возможно, что кто-то из читателей Ветхого Завета сделает совсем другие выводы, прочитав его, поймет его как-то по-новому, увидит в нем что-то свое.
______________
1 Об аллегории шестиклассники уже знают из уроков литературы.
Рассматриваем библейский цикл гравюр французского художника XIX в. Гюстава Доре. Среди гравюр, созданных на сюжет мифа о потопе, шестиклассники выделили как наиболее понравившуюся гравюру «Ноев ковчег на Арарате». Почему? Потому что в ней, как они сказали, художник выразил подмеченную им в мифе красоту, так он прочитал стихи мифа, которые, по мнению ребят, созвучны его мыслям и чувствам. В заключение читаем стихотворение русского поэта начала XX в. Ал. Красницкого «Всемирный потоп». Каким чувством оно наполнено и каким новым пониманием мифа оно отличается?
В безумье гордом род людской
Забыл Творца всей поднебесной,
Он увлечен лишь красотой
Ему так близкою — телесной...
Но время кары настает,
И дождь все льет, все льет...
Поднялся уровень всех рек,
На берег вал за валом плещет,
Но ослепленный человек,
Забыв о Боге, не трепещет...
А время движется вперед,
И дождь все льет, все льет...
Сравнялся с твердью океан,
К вершинам гор подходят воды,
Скрывает казнь собой туман
Закон нарушившей природы...
Очнулся в ужасе народ,
А дождь все льет, все льет...
Спасенья нет от казни той —
Близка минута роковая...
И вспомнил Бога род людской,
К нему беспомощно взывая...
Его он молит и зовет,
А дождь все льет, все льет...
Шестиклассники чувствуют интонации осуждения и отчаяния, которые пронизывают стихотворение и которые они пытаются выразить в своем собственном чтении. Они говорят, что в стихотворении Красницкого главный герой не Бог, как в мифе, а «род людской». Забыв о высоком — о Боге, люди ослеплены лишь собой, своей собственной, «телесной», красотой и не хотят слышать напоминаний Бога («А дождь все льет, все льет»), не замечают, что воды подходят к вершинам гор. Наконец, опомнившись, они начинают молить о помощи и взывать к Богу, но уже слишком поздно...
Так по-своему воспринял знаменитый библейский миф о всемирном потопе поэт и выразил свое переживание мифа в коротком стихотворении.
Жертвоприношение Авраама. Бытие (гл. 22:1—13)
История всей долгой жизни первого библейского патриарха, с которым Бог заключил завет, оказалась интересной для шестиклассников, но больше других их взволновал эпизод о жертвоприношении Авраама.
«Событие», провоцирующее связанный с этим эпизодом диалог, возникает в сопоставлении библейского рассказа с картиной знаменитого голландского художника XVIII в. Рембрандта Ван Рейна, созданной на этот сюжет.
После чтения Библии (Бытие, гл. 12—24) я попросила ребят представить в своем воображении первого патриарха «избранного Богом» народа и описать его портрет.
Как я и предполагала, воображаемый портрет Авраама, созданный учениками на уроке, оказался похожим на портрет статного седобородого старца с картины Рембрандта «Жертвоприношение Авраама».
На классном экране возникает изображение с картины художника. Следует молчание — пауза, во время которой я ощутила Напряженное созерцание картины, об этом говорили глаза детей и их позы.
— Как вы думаете, почему именно этот эпизод долгой жизни Авраама заинтересовал художника? — прервала я молчание.
Естественно, у шестиклассников возникло желание еще раз прочитать библейский рассказ.
«Бог сказал: возьми сына твоего, единственного твоего, которого ты любишь, -Исаака; и приди в землю Мориа и там принеси его во всесожжение на одной из гор...» и т. д. (гл. 22:1—13). ,
Ученики почувствовали разницу интонаций, с какой передают историю повествователь Ветхого Завета и художник. Спокойно, сдержанно, несколько суховато, как будто речь идет о самом обычном событии реальной жизни, — и взволнованно, даже страстно, как можно говорить о самом необыкновенном.
— Точен ли Рембрандт в изображении внешних фактов библейского сюжета?
Вместе внимательно рассматриваем картину, вникая во все ее детали, намеки, символы. Изображен кульминационный момент рассказа, когда патриарх, как и велел ему Господь, вот-вот совершит свою жертву: вознесена рука с ножом над обнаженным телом сына. Но ангел небесный отводит руку Авраама, сообщая, что Бог хотел лишь испытать своего раба в верности и послушании ему.
— Все вроде бы так, как в Библии, и все-таки не совсем так. Мне кажется, художник хочет пересказать в картине библейский сюжет так, как он его понимает.
— Я согласен с художником и, как и он, оцениваю поступок Авраама как жестокий, жестокий. Убить своего любимого сына для того, чтобы доказать Богу, что он ему предан,— это уж слишком!
— И как это можно убить своего сына, единственного, ради Бога! Бог Ветхого Завета жестокий, раз он мог потребовать такое от своего преданного раба. На картине Рембрандта Исаак лежит впереди, молодой и живой, и мне делается страшно, когда я подумаю, что отец его сейчас может убить.
— Авраам готов совершить ужасный поступок. Но на картине он изображен не страшным убийцей, а прекрасным, мудрым стариком, которого можно только уважать. У него красивое лицо, седые волосы, а его глаза наполнены каким-то испугом или ужасом. Я поняла, как ему тяжело, он, наверное, долго мучился перед тем, как решиться на убийство. Но он не мог не послушаться Бога, в которого он верил и который дал ему этого ребенка.
— Поступок Авраама благородный и мужественный. Хотя ему было очень тяжело, он решил исполнить волю Бога, чего бы это ему ни стоило. Его можно уважать, он выдержал тяжелое испытание, которое придумал для него Бог. Художник Рембрандт навел меня на эти мысли.
— По картине я как-то по-другому представила Авраама. Библия как бы просто рассказывает об этом случае, что произошло то-то и то-то там-то, и мы можем передумать об этом событии многое. А художник хочет показать переживания Авраама, как ему страшно, трудно.
— Я думаю, с Авраамом произошла трагедия. Он любит и Сына, и Бога, но должен покориться ему. Эту трагедию я поняла, когда подумала над картиной Рембрандта.
Урок творчества «Приблизить поближе нечто далекое...»
Проба пера
Каждый «малый диалог», являясь частью «большого диалога» о Ветхом Завете, убеждал шестиклассников в том, что Библия — это величайшее из «творений человека». Что эта древняя книга содержит множество важных проблем, волновавших не одно поколение людей, а писатели, поэты, художники, вдохновляемые ею, создавали свои произведения на библейские сюжеты, которые, в свою очередь, помогали людям ответить на мучившие их жизненные вопросы.
Естественным завершением диалога о Ветхом Завете, его кульминационной вершиной стали творческие высказывания самих шестиклассников, посвященные любимым библейским сюжетам.
Развитие творческих способностей происходило на каждом уроке по Библии. Но «линия творчества», тесно вплетенная в диалог о Ветхом Завете, связанная с его «сквозным действием», все же имеет самостоятельность — а значит, свою «завязку», свое развитие и свое завершение на уроке творчества (который мы назвали «Проба пера»).
«Событие», способствующее пробуждению у шестиклассников желания создать свои собственные «произведения» на библейские сюжеты, возникло после чтения в классе легенды об Иосифе и его братьях из Книги Бытия.
Великий немецкий писатель Гете, очарованный библейским рассказом об Иосифе, имел намерение написать литературное произведение на этот сюжет, но не написал его. Вслед за Гете «искушение» изложить «во всех подробностях» скупую, как репортаж, легенду было суждено испытать другим писателям — Томасу Манну и Яну Райнису.
«Но что значит разрабатывать до мелочей изложенное вкратце? — размышлял Томас Манн. — Это значит точно описать, претворить в плоть и кровь, придвинуть поближе нечто далекое и смутное, так что создается впечатление, будто теперь все это можно видеть воочию и потрогать
руками, будто ты, наконец, раз и навсегда узнал всю правду о том, о чем так долго имел лишь очень приблизительное представление...»
Читаем на уроке небольшие отрывки из романа Т. Манна и драмы Я. Райниса, которые имеют одно название «Иосиф и его братья» — сцену прибытия братьев в дом Иосифа в Египте. Как же происходит это чудо приближения далекой истории, о котором пишет Т. Манн, к сердцам и взорам читателей и как создается впечатление того, что все будто можно «видеть воочию» и «потрогать руками»?
Разговор разворачивается вокруг Иосифа Т. Манна и Иосифа Я. Райниса — одинаково ли они воспринимают встречу с братьями?
Ребята говорят о том, что у Т. Манна Иосиф встречает братьев с радостью, считая, что именно благодаря их дурному поступку он обязан «своим счастьем и своим величием» в Египте: «Подойдите же ко мне... Да, да, это я... Я Иосиф, ваш брат, которого вы продали в Египет, — не горюйте об этом, так нужно было... совершил это Бог, а не вы... Он послал меня сюда..., чтобы я был вашим кормильцем...»
— Иосиф у Томаса Манна очень похож на Иосифа в Библии. Он считает, что можно положиться в жизни на Бога, на судьбу, смотрит на все оптимистично.
— Иосиф у Яна Райниса совсем не такой, как в Библии, он не смог простить братьев. Услышав от них фразу «когда-то милый мальчик был», Иосиф говорит:
Вот, вот то слово! Как я тосковал
По нем всю жизнь, — оно пришло так поздно!
Оно — цветок, поникший на могиле.
Его мечтал я получить живым.
Его бы мне на весь мой век хватило,
Словечка: милый... милый мальчик!.. Поздно!.. Поздно
Для этой жизни и под этим солнцем...
А в конце пьесы Ян Райнис даже изменил библейский сюжет: Иосиф покидает дом, бросая всех и все.
— Ян Райнис хотел выразить в трагедии свои собственные страдания и показать, как трудно человеку, когда его предают, как сложно ему выбирать: простить или не простить.
— Его мысль была о том, что Иосиф простил своих братьев, но не смог больше оставаться с ними. Поняв, что на земле есть предательство, которое может жестоко ранить человека, он отрекается от мира.
— Ян Райнис хотел, чтобы люди поняли главную мысль библейского сюжета об Иосифе — о том, чтобы люди всегда хранили любовь к близким.
— Он сделал библейский сюжет трагичнее, он передает глубокие чувства героя, а в библейском рассказе чувства не описываются. Томас Манн ближе к Библии, чем Ян Райнис.
— Он хотел показать, что для человека на первом месте должно быть не богатство и благополучие, а семья, отец, мать, родина. И еще то, что маленькое ободряющее слово может помочь человеку не унывать даже в самых тяжких испытаниях.
Шестиклассники поняли, что «претворить в плоть и кровь, приблизить поближе очень далекое» и Т. Манну, и Я. Райнису помогло то, что они, основываясь на простом библейском сюжете, выражали свои мысли и чувства, свой внутренний мир, свои представления о жизни, то, что они пережили и перечувствовали сами.
— Не возникло ли и у вас, — обратилась я к своим ученикам и собеседникам, — такое же «искушение» написать собственный рассказ, или небольшую пьесу, или стихотворение на сюжет об Иосифе или какой-нибудь другой библейский сюжет, в которых вы смогли бы дать свою оценку понравившейся вам легенде или истории? А почему бы не попробовать свое перо? Интересно будет посмотреть на ваших библейских героев!
После урока творчества (несомненно, к нему велась подготовка) на моем столе лежали сочинения ребят на библейские сюжеты: рассказ «Исав и Иаков», драматический отрывок «Ной и его сыновья в ковчеге», юмористический рассказ «Адам, Ева и Тощий Змей», отрывок из повести «Уничтожение, или Потоп», диалог Бога с Ноем, рассказ «Тоска. Иосиф и его братья», «Симфония трагедии», изложение замысла музыкального произведения на библейский сюжет о всемирном потопе и т. д. и т. д. Конечно, это «произведения» еще совсем-совсем начинающих писателей, но написаны с большим желанием, старанием и даже энтузиазмом.
Одно из сочинений вы можете прочитать.
Павел Моргунов
(6 класс)
ВСЕ НАЧАЛОСЬ С АДАМА И ЕВЫ
Фантастическая повесть в двух частях
Вступление
На земле шел 3985 г. Люди преуспели в освоении Космоса. Земле уже принадлежали 24 планеты! Все шло отлично, не было никаких проблем. Люди уже давно не верили в Бога, он им был не нужен. Но в 2900 г. было найдено Священное Писание.
Часть первая
НАХОДКА
Я историк. Меня зовут Антор. Сейчас я изучаю Священное Писание. В самом конце его пожелтевших листов я обнаружил приписку, которую я перевел так: «Если кто обнаружит прах Каина, пусть не трогает его и молится три дня и три ночи, чтобы очиститься от проклятия, так как прах этот проклят Богом и людьми; народ же, который найдет его и принесет в свое святилище, будет обречен на несчастья, а в будущем на полное истребление».
Вчера прилетела экспедиция профессора Канта. Никто не знал, куда ходила его экспедиция. Сегодня вечером мы узнали об этом и содрогнулись. Кант привез прах Каина!
В тот же вечер, 15 мая 3985 г., начались несчастья. Люди умирали от чумы и от других страшных болезней. По дорогам бродила сама Смерть. Хотели уничтожить саркофаг с прахом, но это оказалось невозможным.
На следующий день я получил записку: «Антор, сегодня в 5 часов вечера вас желает видеть наш правитель. Робот-секретарь МБ-65».
Я сунул записку в карман, позавтракал и опять сел за Священное Писание... Время прошло незаметно, и вот мой будильник сказал мне приятным голосом:
— Антор, извини, что мне пришлось оторвать тебя от работы, но тебя ждет правитель — уже 16 часов 30 минут...
Я быстро оделся и вышел на улицу. Боже, во что превратились милые, яркие улицы нашего города! Уже нет ни одного дерева, дома закоптились.
Наконец передо мной здание правительства. Я подошел к двери, нажал на кнопку. Дверь сразу же распахнулась. Я направился к кабинету правителя, но путь мне преградила двухметровая робот-секретарша:
— Извините, мазор Антор, но вы должны подождать 14 секунд. Посидите пока в кресле. — С этими словами секретарша повернулась ко мне своей богатырской спиной, но у нее, наверное, был сломан замок, и крышка во внутренности машины медленно открылась. В эту секунду мне захотелось выдернуть какой-нибудь из проводов. Я протянул руку, но не успел.
— Ваше время, мазор Антор, правитель ждет! — радостно сказала железная секретарша и втолкнула меня в кабинет.
Я оказался в большой комнате, где в кресле за письменным столом сидел человек маленького роста, но с большой, без единого волоса головой. Это наш правитель. Он очень умный человек.
— А, Антор, здравствуй, я ждал тебя, садись. (Я сел.) Ты знаешь, зачем я попросил тебя прийти?
— Нет, правитель. Я...
— Меня зовут Жак! — резко оборвал меня мой собеседник.
— Нет, мазор Жак, я не знаю, —послушно ответил я.
— Так вот, — Жак громко глотнул. — Я хотел... — Но тут в дверь кто-то глухо постучал. — Антор, открой!
Я встал, подошел к двери, нажал на кнопку, дверь, как всегда, бесшумно отворилась. Вдруг комнату наполнил яркий свет. Глазам стало больно, и я зажмурился. Я услышал ровный далекий голос:
— Ты, правитель этой страны, и ты, историк Антор, послушайте меня. Я — Отец ваш небесный. Если вы не хотите допустить истребление рода человеческого, вернитесь в прошлое
и предотвратите убийство Авеля. — Сказав это, голос замолчал, и свет погас.
Я еще не пришел в себя и поэтому стоял с закрытыми глазами. Первым опомнился Жак:
— Антор, ты видел то, что видел я? — спросил он тихим голосом.
— Кажется, да, — ответил я и открыл один глаз. В комнате никого не было. Я открыл второй глаз. Пока я рассматривал комнату, Жак уже пришел в себя.
— Антор, ты слышал, что сказал голос?
— Да, конечно, он сказал, что если мы хотим уцелеть, то надо отправиться в прошлое и предотвратить убийство...
— Вот именно, Антор! Завтра ты с ... — он замялся, — с Ластом отправишься... в прошлое.
— Но...
— Это для блага Земли, Антор!
— Хорошо, правитель, я согласен.
Часть вторая
УШЕДШИЕ В ПРОШЛОЕ
Ласт — доктор, хорошо владеющий гипнозом. Мне предстояло уйти в прошлое с ним.
Нас несколько раз обследовали. Наконец настал день нашего отправления.
Нас привели в комнату, где находилась спираль времени, и дали последние наставления. Гигантская спираль светилась изнутри мягким зеленым светом. Она отбросит нас в прошлое, когда мы войдем в нее, а сама растворится в пространстве.
Вот и последние минуты в нашей эре... Входим в спираль... На мгновение всё покрывается непроглядной темнотой... Потом звездное небо, светящиеся дуги от быстрого вращения... Вместе со скоростью вращения нарастает головная боль... Ласт теряет сознание... Боже, как быстро день сменяет ночь... день длится 30 секунд.... как болит голова... ухожу в небытие...
Я очнулся от ощущения, что кто-то на меня смотрит. Открыл глаза— надо мной резвятся птицы. Но что это? Ко мне приближается быстро растущая точка. Ба! Да это же дракон, настоящий дракон! Он быстро летит на своих перепончатых крыльях и скоро исчезает. Почему же меня не покидает чувство, что кто-то смотрит на меня? Я резко оборачиваюсь... и вижу прекрасного юношу, у него большие карие глаза и темные вьющиеся волосы.
— Кто ты? — выдавливаю я из себя.
— Имя мое Авель. Могу ли я чем-нибудь помочь вам?
Я попросил немного воды. Юноша скрылся. Я повернулся к Ласту: что с ним? Подошел к нему — дышит. Появился Авель, в его руках скорлупа от кокосового ореха, наполненная свежей водой.
Я намочил платок и положил его на лоб моему спутнику. Он открыл глаза. Вдруг мы оба услышали музыку. Я обернулся.
Авель сидел на камне и играл на свирели. Сзади него стоял... Мы сразу поняли, что за спиной Авеля стоял Каин. Он размашистым напряженным движением поднял руку, в ней был крепко зажат массивный булыжник.
— Стой, стой, Каин, остановись! — не своим голосом закричал Ласт. Рука с камнем стала медленно опускаться.
Ласт разговаривал с Каином один на один. Мы с Авелем издали наблюдали за их спокойными движениями рук. Слов не было слышно.
Заключение
На другой же день после возвращения домой, я отправился к Жаку.
— Жак, ну как, прах Каина исчез? — спросил я – Какой прах? — удивился Жак.
|
