Болгарская литература IX-XIII вв. ч.1

Скачать весь текст в формате Word (96Kb) Zip (26Kb)

Первые оригинальные литературные произведения были созданы в Болгарии в 80-х годах IX в., то есть в то время, когда в стране стала распространяться славянская азбука и славянские переводы богослужебных книг.
Главную роль в создании здесь первых оригинальных литературных произведений сыграли ученики Кирилла и Мефодия, нашедшие приют в Болгарии после бегства из моравских земель. На новой родине творческая деятельность учеников солунских братьев развернулась в полную силу. Именно с их именами связано возникновение первых болгарских литературно-книжных центров в Плиске, Преславе и Охриде. Среди кирилло-мефодиевских учеников наиболее ярко проявили себя Климент, рукоположенный вскоре в епископы Охрида, Константин, возглавивший епископскую кафедру в Преславе, и Наум, посланный впоследствии князем Симеоном в Охрид. Принадлежавшие по положению к верхам болгарского духовенства, они были захвачены стремлением к христианскому просвещению еще недавно языческого населения.
Этой цели Должно было служить и введение богослужения на славянском языке, и проповедь на нем, обращенная ко всем посетителям христианского храма.
Этой целью определялась и направленность их литературного творчества. Ученики Кирилла и Мефодия не только переводили с греческого необходимые богослужебные тексты, но и вносили свой вклад в менявшуюся литургическую практику.
Объем этого вклада уточнить чрезвычайно трудно, ибо древнеславянские книжники придерживались принципов анонимного и коллективного творчества - традиций, пришедших в славянский мир из литератур христианского Рима и Ближнего Востока.
Воспринимая Бога как единственного и всеобъемлющего Творца, славянские книжники считали себя простыми комментаторами и проводниками нисходящего свыше Слова. Отсюда полное отсутствие у них чувства личного авторства, в том числе при компилировании или подражании своим предшественникам. Все это прекрасно может быть проиллюстрировано на примере перевода с греческого Триоди - сборника богослужебных песнопений от "недели мытаря и фарисея" до "недели всех святых". Он стал складываться с VII столетия и постоянно пополнялся песнопениями лучших гимнографов Византийской империи.
Сравнительно недавно удалось выявить и славянских соавторов Триоди, а также другого сборника - Праздничной Минеи. Ими выступили книжники Константин и Климент, которые зашифровали свои имена в акростихах песнопений, посвященных Великому Посту, предпразднествам Рождества Христова и Богоявления и др. Оригинальные части славянской Триоди и Минеи весьма внушительны и насчитывают несколько сотен песнопений. Их создатели обращались к опыту предшественников: некоторые стихиры Константина были навеяны творчеством Феодора Студита, а Климент искусно подражал "ангельским стихирам" Романа Сладкопевца. Гимнографическое творчество кирилло-мефодиевских учеников не исчерпывалось пополнением Триоди и Праздничной Минеи. Для Общей Минеи Климент Охридский составил службы пророку, апостолу, святителю, преподобному отцу, мученику, мученице и, кроме того, каноны Евфимию Великому, Ризе и Поясу Богородицы. Константин Преславский и другой ученик солунских братьев пресвитер Наум написали каноны архистратигу Михаилу и апостолу Андрею. Ряд гимнографических сочинений был призван сакрализовать славянскую азбуку и апостолов славянского просвещения Кирилла и Мефодия. С этой целью были созданы службы Кириллу, Мефодию и общая служба солунским братьям, атрибутируемые Константину Преславскому и Клименту Охридскому.
Подвиг апостолов славянства поднимается гимнографами на невиданную высоту. Они сравниваются с солнцем и звездой, которые своим светом осветили всю Вселенную и рассеяли мрак неведения у народов на юге и севере, на западе и востоке. Святость славянской азбуки подкрепляется воспеванием того, как Кирилл, словно "драгоценный бисер", извлек свои книги из пучины небытия и обогатил славянские "языки" Божьим Законом благодаря покровительству Духа Святого. Уже в это раннее время первые славянские писатели сумели не только передать адекватными языковыми средствами развитой и сложный язык византийской религиозной поэзии, но и создать оригинальные произведения, не уступающие по своим достоинствам творениям самых прославленных византийских гимнографов.
Быстрая христианизация населения Болгарии была немыслима без церковной проповеди. Наиболее плодовитым автором в этом жанре зарекомендовал себя Климент Охридский, составивший несколько десятков учительных и похвальных слов. Сообразуясь с уровнем паствы, Климент сознательно избегал сложности и замысловатости при создании подобных сочинений. Византийский биограф Климента писатель Х1-ХП вв. Феофилакт писал позднее, что подвижник "составил на все праздники простые и ясные слова - не сложные, не требующие осмысления, а доступные даже самому неискушенному из болгар".
По своей тематике климентовские слова первого вида подразделяются на общие и слова-образцы. В первых речь идет о христианских праздниках или прославленных подвижниках. Таковы слова о святой неделе, Григории чудотворце, великомученике Георгии, евангелисте Марке и др. В них также давались наставления, как вести себя перед причастием, покаянием, исповедью, рассказывалось о религиозных таинствах. Слова-образцы имеют универсальный характер и объясняют, что нужно говорить в подходящем случае об апостоле, пророке, преподобном отце, мученике и т. д. Их имена книжник обычно не называет, а лишь дает указание священнослужителю: "назови имя".
Похвальные слова Климента, так же, как общие, касались наиболее известных библейских подвижников и христианских праздников: Слово о пророке Захарии и зачатии Иоанна Предтечи, похвалы Клименту Римскому, архангелам Михаилу и Гавриилу, Воскресению Лазареву, Успению Богородицы и др. При написании слов Климент Охридский следовал византийским композиционным моделям и стилистическим образцам, но не просто копировал их, а творчески варьировал в зависимости от темы и обстоятельств произнесения слова. Границы между его похвальными и учительными словами не всегда отчетливы, порождая колебания в определении их жанра. Это ощущалось уже древнеславян-скими книжниками при составлении рукописных сборников. В одних случаях слово на Пасху, например, озаглавливалось ими как поучение, в других - как слово похвальное. Да и сам Климент, по всей вероят-ности, переделывал свои сочинения, превращая поучения в похвальные слова и наоборот.

Истинным шедевром древнеболгарской литературы является климентовское "Слово похвальное Кириллу". Если обычно в гимнографических сочинениях авторские строчки, в соответствии с законами жанра, постоянно перемежаются со стихами и вставками из творений других гимнографов, то здесь авторская самостоятельность в реализации замысла смогла осуществиться сполна. Это произведение Климента - настоящий гимн славянскому первоучителю, пронизанный чувством безграничной любви и восхищения. Сравнивая Кирилла с орлом (христианский символ евангелиста Иоанна), книжник ставит великого славянского просветителя вровень с апостолами и даже выше. "Если отдать должное его трудам и странствиям, - восклицает Климент, - то нет никого более достойного такой похвалы! Ибо хоть и воссиял он позже других, но всех превзошел... Какое место осталось для него неведомым и не освятилось его стопами? Какое искусство осталось непознанным его блаженной душе? Ибо всем народам доступно раскрыл он сокровенные тайны словесных форм: одним - письменами, другим - учением". Книжник "блажит" (славит) не только дело своего учителя, но и его физический и духовный облик: источавшие духовную сладость уста Кирилла; его богогласный язык, искоренивший многобожное заблуждение; его златозарные очи, от коих воссиял свет богоразумия; его богодвижимые персты, коими писалась народу свобода от духовного ига; его светозарные ноги, коими обошел учитель весь мир. Органичность и художественная завершенность произведения свидетельствуют о том, что оно было создано на одном дыхании в минуты высшего творческого вдохновения.
Этот пример показывает, что простота построения и изложения ряда литературных произведений этого раннего времени объясняется не неумелостью их авторов, а сознательным стремлением сделать свое творчество понятным для непросвещенных людей.

Задаче религиозного просвещения служило и "Учительное Евангелие", составленное Константином Преславским на основе сочинений христианских писателей. Оно содержало в себе 51 толковую беседу на все воскресные дни. Композиция бесед проста и незатейлива, они, как правило, строятся из краткого введения в форме вопроса, толкования и заключения. Беседы предназначались для чтения в церкви и должны были легко доходить до сердца новообращенных христиан. В них часто используются прямые обращения к пастве и содержатся призывы крепить веру, хранить благочестие, не забывать о милосердии, помнить о том, что добродетели помогают обрести вечное блаженство. Для одной из бесед Учительного Евангелия до сих пор не найдено византийского протографа и не исключено, что она была написана самим Константином Преславским. Упомянутые нами памятники относятся к литературе, непосредственно связанной с церковным бытом.
В составе богослужебных сборников они переходили в зарождавшиеся литературы других славянских стран, и у них имелось гораздо больше шансов дойти до нашего времени, чем у произведений полусветского и светского характера, помещавшихся в четьих сборниках и бытовавших порой в единичных списках.
Трагическая история болгарского народа, перенесшего в общей сложности почти семь веков чужеземного владычества - сначала византийского, а затем и османского, не могла не сказаться на судьбе рукописей. Рукописи гибли и уничтожались. По этой причине от некогда богатейшего болгарского рукописного наследия уцелели только отдельные фрагменты. Фрагментарно сохранилась, например, древнеболгарская агиография. По аналогии с византийской житийной литературой в Болгарии должны были возникнуть агиографические повествования, посвященные князю-крестителю, высшим церковным иерархам, основателям монастырей, аскетам-пустынникам, мученикам, пострадавшим за Христа от язычников, и другим традиционным житийным героям.
И действительно, болгарскими книжниками были созданы жития князя Бориса, при котором страна приняла христианство; основателя монастырей и религиозного просветителя епископа Климента Охридского; пустынножителя Ивана Рильского (ок. 876-946 гг.), подвизавшегося в горах северо-западной Болгарии; царя Петра (927-969) - известного мецената и автора произведений в духе монашеской аскезы.
Однако ни один из этих памятников до нас не дошел. В том, что они существовали в прошлом, сомневаться не приходится: их упоминают древние писатели, извлечения из них вливались в другие сочинения или бытовали в более поздних рукописях в виде отрывков. Здесь уместно привести так называемое житие Наума, которое, по мнению ученых, является отрывком из древнейшего несохранившегося жития Климента Охридского. Оно лишено традиционного вступления с описанием детства и совершенствования подвижника на пути благочестия. Читателю не понятно, как Наум очутился в Болгарии, поскольку о моравской миссии Кирилла и Мефодия не сказано ни слова. Повествование начинается с отправки подвижника князем Симеоном в Македонию, чтобы заменить Климента, рукоположенного в епископы. Кто такой Климент и где он находится, агиограф также не объясняет. Все это становится понятным при условии, что перед нами отрывок какого-то гораздо более обширного целого. И действительно, далее агиограф, упоминая, что об этом уже писал ранее, рассказывает о судьбе учеников Мефодия после его смерти и Божьем наказании, постигшем Моравию за ереси и беззаконие. Известия о деятельности Наума занимают в житии всего несколько строк. Наум основывает монастырь св. Архангелов у Охридского озера, занимается семь лет подготовкой учеников, затем принимает монашеский чин и умирает. Незавидная участь постигла и древнеболгарские летописи, которые практически до нас не дошли.

Местную историческую традицию отчасти сохранил "Именник болгарских ханов", возникший, по всей вероятности, еще в дописьменный период. Вначале, видимо, существовало устное предание или наскальная протоболгарская надпись на тюркском языке, которая была высечена с использованием букв греческого алфавита. В дальнейшем "Именник" был переведен на славянский и сделался достоянием славянской книжности. Памятник содержит краткие исторические справки о сменивших друг друга 13-ти болгарских ханах: имя, число прожитых лет или лет правления, указание на род, от которого вели свое происхождение ханы, а также протоболгарское название года вступления на престол. Некоторое разнообразие этому скудному перечню придает известие о том, что первые пять ханов правили за Дунаем и брили головы в знак зависимости и лишь шестой" по счету (Аспарух) переправился через реку, сделавшись правителем новых земель. Несмотря на свою краткость, "Именник" представляет ценность для истории болгарской литературы по нескольким причинам. Он являет собой яркий образец переходов устных сказаний дописьменной поры в литературу и служит примером синтеза протоболгарской языческой культуры со славянской христианской.

Другой летописный памятник, сохранившийся на болгарской почве, - "Историкии" Константина Преславского - был составлен около 893-894 г. на основе "Летописца вскоре" византийского патриарха Никифора. В нем перечислялись имена и годы правления некоторых библейских, персидских, греческих и византийских властителей от "сотворения мира" до византийского императора Льва Философа (886-912). Перечень владык порой прерывается в нем объяснением, как при помощи сол-нечного и лунного кругов исчислять день наступления Пасхи. Визан-тийский текст автор обогащает дополнениями, непосредственно ка-сающимися болгарской истории. Как и в случае с "Историкиями" Константина Преславского, проведение границ между переводными и оригинальными памятниками древнеболгарской литературы иногда бывает весьма затруднительным. Болгарские книжники обычно не переводили сочинения византийских авторов дословно. Они сокращали и переделывали произведения своих предшественников, дополняя их собственными оригинальными вставками и вкраплениями.

Эта традиция сотворчества в конце IX - начале Х в. получила литературно-эстетическое обоснование у болгарского писателя Иоанна Экзарха. Составляя "Шестоднев" - компилятивный свод сочинений античных и византийских авторов, книжник снабдил его поэтическим Прологом (Введением), где сравнил написание произведения с возведением дворца, для которого со всех сторон собираются мрамор, кирпич и другие дорогостоящие строительные материалы. Свой личный вклад в созидание такого дворца Иоанн Экзарх уподобил жалким соломе и прутьям. Но эти слова были лишь данью христианской смиренности, которую испытывали книжники в подобных ситуациях. В действительности же его оригинальные дополнения не уступают по мастерству соседствующим в сборнике статьям. Кроме Пролога, Иоанн Экзарх поместил в "Шестодневе" великолепное описание дворца Симеона в Преславе. Живописно обрисовав величественность строения, книжник поведал и о том трепете и восхищении, которые охватывают простолюдина или странника, когда они сподабливаются узреть самого правителя, восседающего в роскошной мантии в окружении богато разодетых боляр.

Своеобразными драгоценными обрамлениями сборников текстов, почерпнутых из византийской христианской традиции, выступают и такие образцы древнеболгарской поэзии, как "Азбучная молитва" и "Похвала царю Симеону". Они скромны по объемам, не превышающим 30-40 стихотворных строк. В них использован двенадцатисложный стих с цезурой после пятого или седьмого слога (в "Похвале" цезура свободная).
Специфика каждого из произведений определенным образом соотносится с особенностями тех сборников, в которых они помещались. "Азбучная молитва" предваряла "Учительное Евангелие" и была призвана помочь будущему читателю запомнить славянскую азбуку, поскольку ее стихи начинались с очередной буквы славянского алфавита. Ее автор Константин Преславский молит Бога дать ему силы на завершение его благого дела, славит славянское племя, устремившееся в духовный полет. "Похвала царю Симеону" помещалась в начале "Изборника" и воспевала болгарского властителя, по поручению которого он был переведен. Если первый памятник тесно связан с религиозной поэзией кирилло-мефодиевского круга, то "Похвала" - вполне светское сочинение. Создавший ее анонимный книжник делает акцент не на христолюбивости царя, а его ученолюбии и любви к книгам. Симеон, "словно добродетельная пчела", заполнил книгами свой дворец, он - "новый Птолемей", оставивший по себе вечную память "многочестными божественными книгами", он вразумляет боляр, изливая пред ними свои мысли будто некий сладкий мед.
Приведенные выше памятники создавались книжниками, которые трудились в официальных скрипториях, существовавших при царском o дворе, крупных монастырях и храмах. К их кругу, вероятно, принадлежал и автор "Сказания о письменах" болгарский писатель Х в. Черноризец Храбр. Это сочинение возникло как отповедь на попытку некоторых провизантийски настроенных болгар выступить против распространения славянской азбуки.
Оно словно продолжает борьбу Кирилла с "триязычниками" и отстаивает апостольское дело солунских братьев. "Славянские письмена святы, - пишет Черноризец Храбр, - и более достойны почитания, ибо их создал святой муж, а греческие - язычники-эллины". В защиту созданной Кириллом азбуки он приводит и иные весомые доводы. Греческая азбука более проста, но не столь совершенна, как славянская. Хотя первая насчитывает 24 буквы, а не 38, грекам тем не менее пришлось добавить к ней 11 двоегласных. Кроме того, ее составляли три человека и усовершенствовали многие другие, а славянскую азбуку создал один книжник - Кирилл. При обращении к тексту Сказания его воспринимаешь поначалу как филологический трактат. Однако по мере дальнейшего чтения памятника все более убеждаешься, что это впечатление ошибочно. Прямые обращения автора к читателю, использование им риторических вопросов и яростный накал его полемики неопровержимо свидетельствуют, что перед нами - первое славянское светское публицистическое сочинение.
Интересным памятником агиографии, записанным первоначально в греческой среде, но быстро ставшим частью древнеболгарской литературы, является "Сказание о железном кресте" - произведение, созданное в первой половине Х в. Центральный рассказ этого нарративного цикла о чудесах, совершенных крестом, - "Чудо о болгарине" - скорее историческое повествование, чем описание чуда. Чудесное избавление в нем героя благодаря молитве св. Георгию - лишь одна из сюжетных линий, но отнюдь не самодовлеющая. Гораздо больше внимания автор отводит освещению событий болгарской истории: крещению страны князем Борисом, искоренению язычества, неоднократным войнам царя Симеона с уграми. Да и само чудо преподносится читателю не с сакрально-возвышенной, а с заземленно-бытовой интонацией. Спасаясь в битве от неприятельской конницы, болгарин едва не погибает из-за сломавшего ногу коня. Но после молитвы героя буланый мчится дальше как ни в чем не бывало, унося седока от преследователей. И лишь спустя время, когда по пророчеству св. Георгия животное околело в точно предсказанный срок, болгарин разгадывает тайну своего избавления от неминуемой смерти. Он обнаруживает невесть откуда взявшиеся три железных обруча, которые стягивали поврежденную ногу коня под кожей. Из обручей болгарин приказал выковать крест, сотворивший многие чудеса.

Далее